Готичная кукла (часть III)

Не в силах больше находится дома, я насколько возможно быстро привела себя в порядок, оделась и вышла на улицу. Страх разрывал меня: в ушах стоял мольбой детский голос, сквозь шум машин, шаги людей, всплывали слова из выключенного телефона, возвращаясь как эхо: «ТЫ ЗАБЕРЕШЬ МЕНЯ? ТЫ ЗАБЕРЕШЬ МЕНЯ? ТЫ ЗАБЕРЕШЬ МЕНЯ? МАМА…» Я не могла в это поверить, но точно знала, что это кукла.

Я видела в лицах проходивших прохожих — ее улыбку. В движении покачивающихся от ветра ветвей деревьев взмах ее кукольной ручки. В узоре ворот и оград города — ее кружевное платьице. Закрыв уши наушниками плеера, я пыталась отвлечься от событий ночи и утра. Музыка в плеере, как кетарол, временно снимала, но не купировала боль. Не быть одной, больше всего я боялась остаться сейчас одна — наедине со своим страхом. Я ехала к подруге, может она уже дома? Ответом мне была многократная, резкая трель звонка, отойдя от не открывшейся на мои звонки двери, я в бессилии одиночества опустилась на лестницу, опустив голову на колени.

Не знаю, сколько я так просидела. Подняв голову, я увидела, что уже начало темнеть, я звонила в дверь все снова и снова — тишина была мне ответом. От безысходности, ударив дверь подруги рукой, я вышла снова на улицу.

Одиночество и безвыходность ситуации давили меня изнутри. Купив сигарет в ближайшей палатке, я села на скамейку автобусной остановки, чужие люди сменявшийся около меня не создавали чувства защищенности. Скорее наоборот, чем их было больше, тем ясней я понимала, насколько я одинока в своем страхе…

Еще не так темно, во что бы то ни стало я должна понять, что происходит, сегодня, сейчас. Взглянуть в глаза своему страху, ведь не просто так предков и подруги нет дома, куклу видела и слышала только я (или не только я, и именно поэтому их и нет дома?), значит мне и надо выяснить что это и почему она стала преследовать меня.

Пропустив еще один автобус, я двинулась к метро… Даже подземелье метро не так надавило на меня как вечернее небо, вся его тьма будто собралась надо мной одной.

Я вышла к трамвайным путям. На остановке трамвая, идущего на кладбище, не было ни души. Страх словно нитью опутывал меня, сжимая сердце. Трамвай, словно ожившее существо, медленно подъехал, скрипя колесами будто зубами. Я взглянула на рельсы — они уходили во тьму. Даже свет фар не в силах был разбить то, что находилось за ней и что меня там ожидало. Двери со скрежетом открылись. В мозгу промелькнула ассоциация открывающихся дверей печи крематория…

Войдя в пустой салон, я села к окну, прислонившись к холодному стеклу, видя перед собой одновременно полутемные улицы и свое отражение. В бликах фонарей, бросавших сквозь ветви деревьев за окном свой свет, мне все чудилось кукольное платьице, трепыхающееся на ветру. Я отстранилась от внешнего мира, мой разум целиком был погружен в игру промелькивающего мимо меня света за окном.

- Следующая остановка: «Кладбище игрушек»! — голос водителя из динамика вернул меня в реальный мир.
Где-то даже не успев разозлиться, я громко воскликнула:
- Каких еще игрушек?
- Твоя остановка! — донеслось из динамика.
- Моя?! — значит пора выходить.

Здесь улицы были менее, но ярче освещены. Открыв калитку кладбища, я не услышала даже удаляющийся шум трамвая, на котором приехала сюда. Весь шум вечернего города словно обрубило как только я ступила на территорию своего страха. Мною овладел невероятный покой, даже тени, бросаемые крестами и склепами на землю не были зловещими. Вспыхнула молния, на мгновение осветив все ярче, чем днем, и небеса, как искупление, разверзлись дождем.

Голоса и видения оставили меня. Раскидывая сапогами прелые осенние листья, я шла к развязке своей истории и мой путь освещали всполохи молний.

Аллея. Поворот. Знакомый фигурный крест, невзрачная могила, старый склеп… Вот оно… За ним надгробие. Без движения, омываемая дождем, прислоненная к могильной плите, сидела кукла. Ее грязное, такое же как на фото, кружевное платьице, промокшее от дождя, облепило кукольное и одновременно такое детское тельце.

Я тихо подошла к ней и присела на корточки, взглянув в ее кукольное лицо — напуганная девочка с дрожащими губами, размазанным макияжем, дорожками стекающей туши — как черные слезы… Как мое отражение в зеркале утром. Я провела по резиновой щеке игрушки, на пальце осталась смесь из туши, теней и пудры. Как странно… Кому пришло в голову накрасить куклу?!

«ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ?!» — мой крик, разбив шум дождя, отразился от могильных плит. Я схватила ее за выцветшие фиолетовые волосы и резко подняла. Кладбище, могильные плиты, склеп, дождь и деревья закружились вокруг меня со скоростью света. Я почувствовала как из носа пошла кровь. Шум дождя сто крат усилился, разбивая пулеметной очередью ушные перепонки.

Минуя слух, в глубину мозга как удар колокола врезалось: «Я ПОКАЖУ УВИДЕННОЕ, МА»… Остатки и без того неяркого вокруг меня света погасли и я погрузилась в не свое воспоминание, самым реалистичным из которого были всплывшие в голове слова: «ПОКАЖУ УВИДЕННОЕ, МА, ПОКАЖУ УВИДЕННОЕ, МА»…