Призрак бродит по музею

В самарском доме семьи Ульяновых, пугая служителей, озорничают духи его бывших обитателей

Аркадий Соларев, Самара

Сегодня, в день рождения вождя мирового пролетариата, в Самарском доме-музее Владимира Ленина по всем комнатам опять поплывет слабый аромат яблочных пирогов. Самих пирогов не будет, только запах, который в этот день, как и 21 января каждого года, берется неизвестно откуда и пропитывает музейную атмосферу.

Впервые здесь запахло печеным сразу после окончания реставрации музея в 1989 году, и с тех пор дважды в году – в день появления Ульянова-Ленина на свет и в день его кончины – в уютном особнячке разносится едва уловимый запах яблочных пирогов. Такие пироги, непременно с антоновкой, говорят, любила печь Мария Александровна, мать семейства. Яблоки всегда были свои – из собственного малюсенького имения Алакаевка, что в полусотне километров от Самары.

А 8 мая, в день, когда в Санкт-Петербурге от брюшного тифа умерла Ольга Ильинична, по комнатам самарского жилища Ульяновых плывет тонкий аромат незабудок и ландышей. Именно эти засушенные цветы были найдены в принадлежавших Ольге нотных альбомах.

– Поначалу яблочно-цветочные ароматы вызывали у наших сотрудников непонятную тревогу, – рассказывает заведующая музеем Майя Образцова. – Но потом мы все как-то постепенно привыкли. И тревога теперь у нас появится только в том случае, если эти «нетипичные» для музея запахи вдруг пропадут.

Необъяснимые вещи начали происходить здесь как раз накануне реставрации дома-музея в конце восьмидесятых в ходе натурных обследований территории этой городской усадьбы. В то время кабинет заведующей занимал бывшую кухню Ульяновых, непосредственно под которой на первом этаже располагалась каморка сторожей, где по вечерам собирались сотрудники музея. Оба эти помещения были связаны параллельными телефонами. И вдруг по ночам в сторожке стали раздаваться звуки набираемого спаренного телефона. Встревоженные сторожа опрометью бросались наверх, вскрывали дверь кабинета, но там никого не было. За ночь так повторялось несколько раз. Когда снимали трубку, в ней была тишина, нарушаемая далекими, почти неслышными голосами, словно исходящими из иного мира. Так продолжалось всю осень и зиму, а весной телефон неожиданно успокоился. Кто и куда звонил в те ночные часы, так и осталось неизвестным.

– Испытывавшие поначалу настоящий ужас сторожа довольно быстро привыкли к загадочным звукам. А когда директорский телефон перенесли в новое административное здание, они пропали, – продолжает свой рассказ Майя Образцова. – Зато спокойные размеренные шаги на втором этаже, где расположена основная экспозиция, можно слышать и сейчас в любое время суток. Первая мысль: кто-то из посетителей отстал от группы и заблудился. Поднимаемся – в квартире никого. Уйдем – шаги. Мне доводилось ночевать в этих комнатах, когда ломалась сигнализация, но тогда по ним никто не бродил. Нет, страшно не было. Духи Ульяновых ведут себя вполне прилично, как и полагается членам интеллигентной семьи.

В конце концов сотрудники музея пришли к мысли, что таким образом покойный Марк Тимофеевич бунтует против допущенной в экспозиции исторической неточности.
Наиболее «буйным» из них оказался дух Марка Елизарова. Многие годы в рабочем кабинете зятя Ульяновых царил порядок, его кровать была аккуратно застлана. Но с некоторых пор, входя утром в кабинет, музейщики стали находить постель скомканной, перевернутой, словно в ней кто-то спал прошлой ночью. Грешить на сторожей начальство не могло. В ту пору дом-музей Ленина входил в структуру обкома КПСС, и после жесткого отбора работников туда принимали исключительно надежных.

– В конце концов сотрудники музея пришли к мысли, что таким образом покойный Марк Тимофеевич бунтует против допущенной в экспозиции исторической неточности. Известно, что ночевал в те годы Елизаров в комнате жены, где стояла двуспальная кровать. Но советская идеология зачем-то развела супругов по разным ложам. И на месте обычного для дворянского кабинета той эпохи кожаного дивана появилась кровать. После того как вся мебель в доме заняла свои «законные» места, дух мужа Анны Ильиничны успокоился и перестал напоминать о себе ночными проказами.

На подготовку к ремонтным работам своеобразно реагировала тогда любимица всех сотрудников кошка Муська. С железной регулярностью раз в несколько месяцев это милейшее существо стало приносить котят почему-то именно на постель Владимира Ильича, каждый раз изрядно пачкая его одеяло. Кошку запирали на первом этаже, оставляли ночевать на улице, задраивали форточки особняка. И всякий раз ее неизменно находили с потомством в комнате будущего вождя мирового пролетариата. Причем отследить момент, когда она должна была стать матерью, так и не удавалось. А когда плотники сорвали с дома деревянную обшивку, Муська ушла навсегда. Долгие поиски ее никаких результатов не дали.

Экстрасенсы считают, что кошки выбирают места с негативной энергетикой. Является ли таким местом кровать, лежа на которой после традиционного посещения любимого ресторанчика местного пивовара фон Вакано 23-летний Владимир Ульянов весной 1893 года обдумывал свою первую теоретическую работу «Новое хозяйственное движение в крестьянской жизни. По поводу критики Постникова», с уверенностью сказать трудно. Но работа, в которой адвокат-стажер буквально разгромил экономические концепции таких столпов народничества, как Постников, Воронцов, Водовозов, Карышев, оказалась провидческой. И, кстати, очень зря современные экономисты не заглядывают в этот труд – он, как и 111 лет назад, весьма актуален для периода второго становления капитализма в России.&nbsp

Придя в ленинский дом-музей двадцать с лишним лет назад воинствующей атеисткой, Майя Образцова уже давно сама стала верить в чудеса. После того, как стала непосредственной их участницей. Несколько лет назад она попала в автомобильную аварию. Долго лежала в больнице, скучала по работе и коллективу. Тогда ей приснился целый цикл снов: будто бы она в музее ведет по подземному переходу группу экскурсантов. А когда вернулась на работу, служители рассказали, что именно в эти дни слышали в подземном переходе стук именно ее каблучков. Заглянули – нет никого. И очень тому удивились.

Решение о создании тогда еще Куйбышевского дома-музея В.И. Ленина в особняке купца Ильи Рытикова было принято ЦК ВКП(б) еще в 1939 году. Здесь, в наемных комнатах второго этажа, большая семья Ульяновых прожила без малого четыре года – с 1890 по 1893-й. Владимир уже экстерном окончил Санкт-Петербургский университет и начал не совсем удачную юридическую практику в должности помощника присяжного поверенного. А посвятив досуг глубокому изучению трудов Маркса, юный революционер уже к осени 1892 года организовал в Самаре первый в России марксистский кружок.

Бытует легенда, что дом Рытикова был построен на деньги богатого купца Анаева, человека степенного, семейного, но, как говорится, тоже не без греха. Чтобы смыть с души блудный грех, купец выдал замуж свою красавицу-любовницу, некую Марию Степановну, за приказчика Илью Рытикова, одарив последнего изрядной суммой денег. На эти деньги расторопный Илья и построил двухэтажный особняк, где открыл прибыльное заведение с пространным названием «Ренсковый погреб и лавка сопутствующих колониальных товаров», успешно торговавшее вином. Видимо, сплав революционных идей, духа наживы и плотских страстей, соединившихся под одной крышей, и породил странное явление, именуемое в литературе термином «полтергейст», а в народе – «барабашками».

21.04.2004