Моя ночная жизнь

Ау, здесь есть такие как я? Иногда, когда сумерки сгущаются и вечер медленно переходит в ночь, я чувствую странное возбуждение. Какой-то зуд во всем теле — так в детстве предвкушаешь новый год, день рожденья, поход в цирк… Активная, лихорадочная, радостная готовность действовать. Тогда я одеваюсь и выхожу на улицу и не удивляюсь, когда снова вижу её — полная луна как магнит тянет меня к себе, намекая что хорошо бы совершить ночную прогулку. Я не оборотень. Тело моё не покрывается шерстью, я не желаю свежей крови. В относительных сумерках ночного города я почти ничего не вижу — слабое зрение досталось мне от мамы.
Одевшись в серое и черное я гуляю по ночным паркам. Иногда проезжают такси. Иногда проезжают менты. Никогда не останавливаются. Иногда я прячусь в кустах и преследую одиноких прохожих. Они слышат шорохи и хруст веток. Ускоряют шаг, нервно оглядываются. Кое-кто переходит на бег. Тук-тук-тук. Каблучки стучат по асфальту. Очёчки поблескивают в темноте.
Покупаю кофе в киосках. Пью, согревая дыханием пальцы.

Я встретил их в парке. Женщины. Две. Крупные, видимо уже в возрасте, обе в белом. Сияли в ночи.
Они сразу показались мне странными. За время ночных прогулок я приучился сразу же — издалека — по одним очертаниям фигур в сумерках, по их плавным или обрывистым жестам, по отголоскам речи, понимать что происходит в темноте — пьянка, ухаживание, изнасилование, молитва.
Что происходило сейчас было непонятно.

Лица женщин были повернуты в одну сторону. Они смотрели на что-то в течение тех пяти минут, пока я наблюдал за ними. Я пытался увидеть то, на что они смотрят, но видел лишь ветви кустов — на расстоянии ладони от их лиц. Они просто стояли. Две женщины средних лет. Просто стояли и смотрели в кусты. Не шевелясь, молча. Я чувствовал напряжение их спин. Мне сразу показалась неправильным стоящая тишина и то что они никак не отреагировали на шаги за спиной в три часа ночи в заброшенном парке на окраине города. И тогда я понял, что мне нужно уходить, уходить пока они не повернули ко мне лица.
Почему-то я не мог повернутся спиной к ним и побежать — наверно боялся привлечь их внимание громкими звуками. Я пятился назад, стараясь совершать как можно меньше шума. Сердце стучало, я пятился и одно из этих существ начало поворачиваться. Грузное, в бежевой кофте. Его лицо до сих пор является мне в кошмарах. Крупный, мясистый нос нависал над алой дырой в белесом мясе — ртом. Подбородка у существа не было — лицо плавно переходило в шею. Нет, друг. Я не могу описать этот кошмар, который я увидел. Я никогда не смогу найти слов, чтобы передать выражение этих крошечных, запавших в череп глаз, под массивным лбом, сползающим как воск со свечи.
Оно затряслось. Это существо точно не было женщиной. Я увидел, как оно прячет свой, сияющий в ночи, орган в белые брюки и обернулся и побежал.

Бежал. Бежал. Бежал.
Я не буду врать, что слышал что-то за спиной. Я ничего не слышал, в тот момент я был испуганным животным, которое убегает от своей смерти или чего-то намного хуже смерти. Помню, как пробежал киоск. Остановился у светящегося в темноте окошка. Оглянулся, но увидел за спиной лишь тьму. Начал стучать в окошко. Внутри заворочалось что-то грузное.
Я заорал и побежал дальше. Потом, уже дома прислонился спиной к двери и сидел свесив голову на грудь.

Той ночью во мне что-то умерло. Нет, не вера в человечество.
Те существа не были трапами-аутистами, я уверен в этом.
Что-то другое…
Последние полгода я не могу заставить себя выйти на улицу ночью. Луна всё также влечёт меня. Я мучаюсь, не могу уснуть, хожу по квартире кругами. Но боюсь. Меня трясет от страха. Стою в коридоре перед закрытой дверью. Спина покрывается холодным потом. Иногда решаюсь и смотрю в глазок на лестничную клетку. Она пуста.