Проводник (часть 2)

Мы проснулись поздно. Алкоголь и ночные посиделки притупили страх и заснули мы прекрасно, по крайней мере, я. Меня разбудил Майк.
- Эй, братишка! Сегодня за завтрак отвечаешь ты. Мы вчера с Терансом кухарили.
С утра, наше ночное ограждение выглядело, мягко говоря, нелепо. Кострище ещё было тёплым и охапка сухой травы оживила его. Я поискал какие у нас были крупы и, достав из пакета овсянку, пошёл за водой.

Улыбку вызывала обломанная кромка льда и даже не она сама, а то, как я представлял себе вчерашний подвиг Майка. Я умылся, наполнил фляги и вернулся в лагерь. Теранс уже встал и выполз из палатки с фотокамерой. Теперь он снимал верёвку с веток. Я с ним внутренне согласился — как объяснить потом такую паутину на фотографии? Ветки из ограждения пошли в костёр, вода в кашу, а камера в дело. Пару снимков заработал и я, помешивающий варево.

Пока мы наконец снялись с места, прошло много времени. Майки долго не хотел вылезать из палатки и долго крутил карту, вместо того чтобы нормально позавтракать. Но вот мы снова шагаем. Нет ни тропинки, ни ориентиров на первый взгляд. Брат всё время сверяется с компасом. Он объяснил мне, что на карту нанесены отметки условных ориентиров. Например, ущелье к западу от реки, вот и движемся мы на запад. Мало по малу, я тоже стал ориентироваться. Даже запоминал какой-то ориентир с карты и предполагал, за сколько времени мы туда доберёмся.

Когда дошли до первого серьёзного ущелья, остановились на привал. Майк достал страховку и сказал, что двигаться будем по правой стороне. Я тогда ещё подумал «Откуда ты знаешь, что мы пройдём там, что там вообще есть проход?», но вслух не сказал ничего. И мы шли связанные страховочным тросом, между нами было метров пять, не больше. Майк шёл первым, а я замыкал. Порой было не по себе, когда проходили участки, где надо было прижиматься грудью к скале.

На дне, где его было видно, не было ничего интересного камни и снег. Меня занимала всего одна мысль — зачем нам эта страховка? Мы и так не особо уверенно держимся на тропе, чтобы выдержать рывок потерявшего опору товарища. А если оступится Теранс? Я и на твёрдой опоре сомневаюсь, что поднял бы его, а уж на верёвке у пропасти — ничего и думать.

- Всё, привал. — Выдохнул Майк, когда мы добрались до некого подобия площадки с козырьком в скале. Он скинул рюкзак, уселся на него и жадно припал к фляге с водой.
Я смотрел, как он пьёт, на его раскрасневшееся лицо и мокрый от пота воротник, потом взглянул на Теранса. Он выглядел намного лучше, даже не снял поклажи.
- Наверное, я перебрал вчера, — отметил Майк, — Что тяжко даётся эта тропа. Ладно, минут десять и идём дальше пока не остыли.
До конца ущелья он уже еле шёл. Мы остановились и осмотрели его. Явно была высокая температура. Он ещё протянул несколько километров, споткнулся и упал. Мы с Терансом переглянулись. Было ясно, что дальше сегодня мы не идём. Мы усадили его у дерева и дали напиться.

- Что-то я совсем плох… — Протянул Майки.
- Вчерашнее купание, — Теранс сплюнул. Потом достал сигару и уселся рядом.
- Что это, простуда?
- Возможно. — Ответил я. — Надо искать место для ночёвки.
- Дай покурить, ещё довольно рано, успеем.
- Хорошо, сидите тут. Пойду осмотрюсь. — Я оставил вещи и решил подняться на ближайший холм.

Небо затаскивало снежными тучами и уже срывалась первая крупа. Мне хотелось найти укрытие от снега и ветра, но ничего подобного не было. Наверху ветер был заметно сильнее и я спустился с противоположной стороны. В долине было уже больше деревьев, это место лучше подходило для стоянки.
- Есть неплохое место, небольшая долина, надо только перевалить через этот холм. — Рассказал я по возвращении к друзьям. — Майк ты сможешь ещё немного пройти?
Он кивнул и мы отправились на стоянку.

*****

Воды поблизости не было, мы растапливали снег и умывались им же. Майк принял антибиотики и завалился в палатке. После полудня пошёл снег.
Я нашёл несколько больших брёвен, наломал лапника и сделал некое подобие навеса от снега и частично от ветра. Спустились сумерки, Теранс вернулся с прогулки.
- Ну, как успехи? Что интересного? — спросил я.
- Неплохо! Места красивые, мне удалось даже сфотографировать лису! — похвастался он.
Теранс уселся у костра и налил себе чая.
- Как там Майк?
- Покашливает во сне. Как думаешь, насколько мы застряли?
- Не знаю, время покажет.
Так и было. Майк стал кашлять намного сильнее. Иногда с кровью. Нам оставалось только давать ему таблетки и чаёвничать у костра.

- Я думаю, что надо возвращаться. — Сказал наконец Теранс. — Парню явно нужен доктор.
- Согласен. Дальше может быть намного хуже. Надо выбираться. Дождёмся, когда погода успокоится и выдвинемся.
Теранс смотрел на пламя, отламывал кору и бросал туда.
- Надо будет тащить его. Своим ходом он не справится. Мы сможем соорудить носилки?
- Носилки… — пробормотал я. — Теранс…
- Что?
- Ущелье.
- Ах ты! — Он встал и отряхнулся. — Надо посмотреть карту, должен быть другой путь.

В полумраке, у костра, мы выглядели как заговорщики. Крутили карту и шёпотом, чтобы не тревожить друга, спорили про дорогу. Засыпая той ночью, я вспоминал дом, Мейеру, думал, так ли я себе представлял эту поездку. Но ни в коем случае, как завтра мы будем пробираться по всяким ущельям с другом на руках. Эту мысль я гнал как можно дальше.

*****

Следующий день тянулся как упирающийся бык перед забоем. Со скоростью жука мы карабкались по предгорьям. Но и с таким же упрямством. Приходилось много раз останавливаться, сверяться с картой, компасом. Постоянно надо было сворачивать из-за препятствий. И мне казалось просто чудом, что мы выдерживаем направление. Зато погода была чудесная! Заметно потеплело, да и ветер стих. Солнце решило подсластить нам пилюлю и отражалось сотнями бликов на белоснежном нетронутом снеге. Птицы, какие были в этих лесах, радовали нас своим пением. Мы шли потные, уставшие и улыбались.

- Знаешь, Теранс, нам всё-таки чертовски повезло. — Заметил я на одном из подъёмов.
- Повезло? — Спросил он, от интереса притормозив. — В чём?
- Представляешь, если бы на носилках был ты?
- Тише! Ещё Майк услышит! — Но сам не сдержался и захохотал. — Посмотрел бы я на вас!
- Насчёт Майка не переживай, он давно в отключке, мне сзади виднее. Да и не думаю, что он смущён таким вниманием к его персоне. Уверен, что для нас он сделал бы то же самое.
- Ну да, ну да. — Мы двинулись дальше.

Мы нарезали огромный крюк в обход и очень надеялись, что сможем пройти по тем местам. Так прошло два дня. А мы всё ещё блуждали. Шли до сумерек, потому, что переживали за Майка. Он много спал и редко приходил в себя, да и то чтобы выпить воды. Его постоянно мучила жажда — он терял много жидкости с потом, который обильно выделялся. Теранс сказал, что это лихорадка.

Вечером мы остановились на возвышенности. Можно было спуститься в долину, но мы не рискнули делать это по темноте — в этом месте было много поваленных деревьев. Многие теперь лежали под снегом.

Несмотря на усталость, спалось плохо. Лежащий между нами Майк, часто вздыхал. Выли волки и поднявшийся ночью ветер. Я долго ворочался, пока наконец не уснул. Мне приснились волки, которые бегали вокруг лагеря. Теранс вышел отогнать их. Свистом, почему то. Он свистел и волки огрызались, но убегали.

Я проснулся ещё до рассвета, но Теранса в палатке уже не было. Снаружи я увидел много следов животных. Среди них были и волчьи. Лёгкий шепоток страха заскользил вокруг меня.
- Теранс! — я прислушался. — Теранс!!! — Ответа не было.

Неодетый, без шапки и в кальсонах, я бросился вокруг лагеря в поисках его следов. Много было наших, вечерних, когда мы ставили палатку, некоторые их них отходили далеко в стороны. Теперь не понять! Не понять! Я рванул по одному следу, но вскоре понял, что это кто-то из нас собирал вечером дрова. Я вернулся, исследовал ещё один — тоже не то.

Вдруг я увидел след, состоящий из широких шагов, как после бега. Я кинулся в его направлении. Через время, если бы шапка была на мне, я сорвал бы её от досады — это были мои собственные следы! Я зачерпнул снега и растёр его по лицу. Вместо холода он обжигал. Немного успокоившись, я вернулся к палатке. Может Теранс пошёл фотографировать восход? Или нужду справить? Мало ли что!

Я решил вскипятить воды, сейчас придёт Теранс, посмеётся надо мной и мы будем пить чай. Может быть даже втроём. Надо проверить как там брат.

Он лежал, отвернувшись, и я легонечко потряс его за плечо. Потом сильнее.
- Майки, братик, вставай! Идём пить чай. — Он никак не отреагировал.
Я резко перелез через него и обнял его лицо ладонями. Спит. И дышит глубоко и редко, пошёл на поправку. Хорошо, не буду будить, к чёрту чай, сейчас есть дела и поважнее. Я развёл костёр и грелся у него. Буду ждать.

Полдень. Фотографа нет. Я выпил уже бог весть, какую чашку крепкого чая и меня бьёт дрожь. От холода, чая или страха — мне всё равно. Я уже два раза бродил вокруг лагеря. Один раз методично проходил каждый из следов по очереди — даже тот, по которому мы и пришли. Ничего. Я насобирал огромную кучу дров, огородил место лагеря импровизированным забором, развесил трос и все кульки, какие были. Затем развёл большой костёр и решил всё-таки напоить брата. Но сколько я не пытался его разбудить, всё без толку. Он лежал бледный как воск и только редкое и уже не глубокое дыхание, говорило, что он ещё жив.

Я выполз из палатки и упал на снег. Затем резко поднялся на четвереньки и заорал. Кричал я до хрипа, наконец, заткнулся и прислушался. Тишина. Мне так кажется после крика. Нет? На самом деле тихо. Наверное, я распугал всё живность.

Что это? Как будто где-то поскрипывает снег. Это Теранс! Он заблудился и не мог найти дорогу к лагерю! Надо кричать ещё и он выйдет прямо на меня! Я начал кричать, подбегая то к одному, то к другому краю моего заграждения. После крика всматривался и вслушивался. Звук шагов казался ближе! Я уже мог понять его направление. Это был спуск в долину. Вот где он был!

- Тераааанс!!! — Кричал я, всматриваясь туда.
- Тераа… — Заканчивал я уже иком. Я увидел кто скрипел по снегу. Ледяной воздух сковал мои лёгкие и ноги. А в голове возникло логово ползающих ледяных ежей.

По долине шагал огромный мертвец. В рваной зимней одежде, отороченной грязным мехом, он был выше многих деревьев. Он протискивался сквозь них, раздвигал своими мертвецкими чёрными как при обморожении руками. Затем остановился и поднял голову прямо на меня.