Поход в сауну

Кран не работал. Либо не было воды. Либо долбаные коммунальщики опять ремонтируют ржавые трубы. Под недавно положенным ими же самими асфальтом. Всё равно. Безнадежно попытавшись выдоить из него хоть каплю воды, Валера хрипло ругнулся и со стоном вышел из кухни. Ему было очень плохо.
Вчерашний пьяный шабаш вспоминался обрезанными урывками. Проходил он в сауне, а на самом деле — в грязном убогом помещеньице с потрескавшимся кафелем, в центре, которого была мутная лужа, именуемая бассейном. Заведение носило гордое название «Морская лагуна».
Вот они — он и двое его коллег по офису, стоят недалеко от работы и возбужденно решают, как провести вечер пятницы. Мнения разделяются, кто-то предлагает пойти в ближайший кабак пить пиво, кто-то настойчиво требует тоже пить, но уже в сауне. Побеждает теплое и мокрое — зима на дворе, а что делать?
Потом они уже в раздевалке, очевидно, сауны. Сознание отчетливо запечатлело стоящего напротив него и стягивающего в этот момент с себя трусы толстяка Пашку, офисного выпивоху и парию. Вечно неряшливый, часто забывающий про подмышечный дезодорант и от этого упорно избегаемый женской половиной офиса, Пашка, тем не менее, был вполне себе добродушным малым, стоически переносившим жизненные неурядицы. Тот стягивал с себя не самого свежего вида трусы, улыбаясь при этом и напевая почему-то «Трус не играет в хоккей»…
Валера открыл холодильник. С самого видного места на него угрюмо смотрел недоеденный им позавчера жгучий салат с болгарским перцем и еще какой-то острой гадостью. Больше в нем ничего не было, если не считать банки старой горчицы и куска окаменелого сыра, с помощью, которого смело можно было высекать искры для разведения огня. С трудом сдержав рвотный порыв, он с силой захлопнул дверцу.
Идею вызвать девочек подкинул, кажется, Вано. Худощавый, нескладный, вечно в каких-то прыщах, на всегда почти угрюмом лице. Он являлся главой семейства с тремя наследниками и мужем внешне полностью противоположной ему супруги. Денно и нощно находившийся под ее неусыпным контролем и, наверное, от этого всегда чем-то недовольный, вчера он решил, видимо, взбунтоваться и торжественно отключил телефон. Который к тому моменту протрезвонил уже раз двадцать. А после просто сказал:
- А давайте, пацаны, закажем девок.

Валера с трудом добрел до кровати, едва не свалившись по дороге, когда он споткнулся о валявшийся посреди коридора кованный металлический трезубец и без сил повалился на мягкую поверхность. Жить не хотелось. Полуденная пустыня Гоби в полости рта жгла всё вокруг себя раскаленными на солнце песками, убивая всё живое, оказавшееся в пределах её досягаемости. Он закрыл глаза.
Старый деревянный стол, когда-то очень-очень давно покрытый лаком, на котором стоит переполненная окурками и целлофаном от сигаретных пачек пепельница и целая батарея пивных бутылок различной степени наполнения. Отдельно выделяется желтая упаковка с надписью «Сушеные кальмары» и непонятным внутри, но очень жестким и невкусным содержимым. Вокруг стола его коллеги и он — уже совсем почти пьяный Валера.
А перед ними, словно на каком-нибудь кастинге, выстроились в ряд высокие и как на подбор, почти все длинноногие… Длинноногие… Его мысль не могла подобрать нужного слова для этого воспоминания. Длинноногие ОНИ, решил наконец его мозг эту непростую задачу. Ведь проститутки… Нельзя же признаться себе в этом гуманитарию с высшим образованием, что вчера они заказывали в сауну проституток? Или шлюхи… Еще того не лучше… — его черепная коробка немедленно среагировала на это слово тупой болью в области затылка. Валера считал себя очень воспитанным интеллигентом внутри и несмотря на свои двадцать шесть лет сохранил в себе трепетное и уважительное отношение к женщинам.
- Трепетное и уважительное… — хрипло пробормотал он, не открывая глаз и каждое слово острой иголкой отдалось уже не в затылке, а где-то в глубине его мозга.
Они выбрали троих. После подсчетов, споров и совещаний нервным полушепотом в соседней комнате было решено, что заказывают их на три часа. Оставлены в сауне были: высокая пышногрудая брюнетка лет тридцати, очевидно, очень опытная в своей профессии дама, сразу же неуловимым жестом давшая понять офисным крысам, что под коротенькой юбочкой у нее просто ничего нет. Вторая — немного в теле, но молоденькая и смешливая в полупрозрачном топике, с хрипловатым низким голосом. Это был исключительно выбор толстяка Пашки, увидевшего в ней, очевидно, близкую ему по телу и духу сущность.
Третьей девушкой была худенькая блондинка с большими голубыми глазами и длинными, кажется, от природы такими ресницами. Всё то время, пока осмелевший офисный планктон оценивающе присматривался к живому товару, она стояла не шелохнувшись, опустив глаза в пол. На щеках у нее почему-то горел яркий румянец и опять же почему-то Валере показалось тогда, что это было совсем не от жары в помещении. Одета же она была тоже несколько необычно для своей профессии — на ней была длинная белая юбка, почему-то свитер (тоже белый) и красиво повязанный синий шерстяной шарф.
Валера с трудом открыл глаза. Из-под чуть колыхавшихся занавесок в комнату его скромной однёшки проникал красноватый, со всполохами и огненными бликами солнечный свет. Пошарив рукой на полу возле дивана, он нащупал пульт и стал тыкать пальцем в большую красную кнопку. С двадцатого примерно раза, обособленно стоящая в другом конце комнаты резная, в металлических ажурных завитушках, чуть покрытых зеленоватой плесенью кованная китайская плазма натужно пикнула. Экран на миг осветился красным и на нём тут же, как назло, появился огромный, во все его пространство стакан с водой, в котором плавали кубики льда и долька лимона. Всё пространство комнаты немедленно заполнил басовитый мужской голос: «… вепс! Освежающий вкус лимона!!». — Валера стал судорожно тыкать кнопки пульта, пытаясь переключить канал, а голос тем временем продолжал: «Выпусти на волю жажду, поддайся искуш…» — канал наконец-то переключился и стакан с освежающим напитком сменился, очевидно, криминальной хроникой, так как на нем тут же появились мигалки полицейских автомобилей, а тревожный голос, на этот раз уже женский, бодро продолжал: «Пять убийств и сто девяносто семь дорожно-транспортных происшествий, в которых пострадало…» Валера попытался убавить громкость, так как каждое слово остро отдавалось в голове и после нескольких безнадежных попыток, смирившись, снова прикрыл глаза.
Первые две быстренько разделись и, совершенно не стесняясь их присутствия, полезли в мутную воду, символизирующую бассейн. В него тут же прыгнули Пашка и Вано и оттуда сразу стали раздаваться громкий женский визг и мужской хохот.
Блондинка стояла напротив стола и все так же смотрела в кафельную плитку на полу, не шевелясь и не поднимая голову.
Валерке тоже хотелось как-то вот так же скинуть с себя полотенце и прыгнуть туда, в и не такую уж и мутную уже, после пяти бутылок пива, воду вместе с блондинкой и кричать, смеяться и брызгаться водой так же, как это делали сейчас его более удачливые коллеги. Но он совсем не знал, как вести себя в подобных случаях, поскольку (страшно признаться в этом даже самому себе, не то что коллегам из бассейна) ни разу до этого в своей двадцатишестилетней жизни не… Короче, ни разу до этого он не пользовался услугами… Услугами ЭТИХ. А голубоглазая блондинка и не думала ему помогать, всё так же смотря в грязный кафель на полу.
Затянувшуюся неловкую ситуацию спас Пашка из бассейна, сквозь женский визг прокричавший из бассейна:
- Валер, чего ты жмешься? Хватай лахудру и давай к нам уже, чё она у тебя как неживая?.. — при этих словах из бассейна раздался дружный взрыв женского хохота.
Когда он раздевал ее, она не сопротивлялась, только подняла голову и вместо пола смотрела теперь на него. У нее было красивое, очень-очень белое тело с ярко прорисованной талией и упругой, стоящей и отнюдь не нуждающейся в услугах никакого бюстгальтера грудью. Лишь на спине едва различимо, почти невидно розовели два странных продолговатых шрама, вертикально расположенных возле каждой лопатки.
«А также девятнадцать пожаров, в которых погибло шесть человек»… Валера снова с трудом открыл глаза и посмотрел в привычный и давно знакомый потолок. Стандартный черный потолок стандартной квартиры стандартной же многоэтажки, где вычурная замысловатая резьба, приевшаяся уже за много лет, символизировала картины Страшного суда. Огромный камин привычно пылал в углу, треском своим напоминая о том, что все мы смертны и всё проходит. Всё было привычным и обыденным, за исключением…
Она почти ничего не говорила и лишь когда он тащил ее за руку к бассейну, тихо просила: «Пожалуйста, не надо»… Но он не слушал или сделал вид, что не слушал, столкнув ее туда, к самому центру, где бесился клубок, сплетенный из мужских и женских тел и сам прыгнул следом за ней, скинув наконец с себя ненужное полотенце. Плеск, громкий, заливистый женский смех, приятное, щекочущее нервы ощущение обнаженной свободы среди таких же как и ты, обнаженных тел вокруг тебя. Всё это настолько дурманило, пьянило и без того его хмельную голову, что он не сразу заметил, что она давно уже стоит прижавшись к бортику, спиной к ним.
Потом они весело, всей гурьбой пошли в так называемую «комнату отдыха» — небольшую вонючую комнатенку с кроватью, занимающей почти всё ее пространство. Он тянул блондинку за руку, а она покорно шла за ним, ничего не говоря ему на этот раз. Кровать была старой и вся в каких-то пятнах и на миг ему показалось тогда, что в ее глазах мелькнул при виде нее ужас. Впрочем, конечно, показалось. Ведь она же из… Из НИХ и конечно, повидала уже многое.
Клубок из мокрых тел, ненадолго распавшийся после бассейна вновь сплелся, но уже на кровати. Он оказался в самом его центре, справа напряженно ухал, почти в самое его ухо Пашка, где-то спереди, совсем рядом, сладко и довольно похрюкивал Вано… Она была где-то снизу и он поцеловал ее в почему-то оказавшееся вдруг солёным лицо. А когда он начал… Это был взрыв каждой клетки его тела. Нет, это было цунами, накрывшее его с головой уютной волной счастья и радости. Или это была огромная комета, врезавшаяся в землю и разлетевшаяся на миллиард осколков, в каждом, из которых он кричал от счастья и наслаждения. Он вдруг понял, что всё, что у него было с женщинами до этого, не имеет никакого сравнения с тем, что происходит сейчас. Он встретил ее, ту единственную, которую ищут всю свою жизнь, но так и не могут найти большинство мужчин, живущих на этой планете. А если и находят, то держатся за нее до конца дней своих, не в силах поверить своему счастью… Резкий и сильный толчок в бок справа вдруг сбросил его. Когда через секунду он пришел в себя, на его месте уже довольно ухал Пашка.
Всё вокруг него было привычным и обыденным, за исключением… «Страшный пожар, унесший жизни пятерых человек, произошел в сауне «Морская лагуна». Трагедия произошла на почве злоупотребления алкоголем»… Он посмотрел на экран. На нем замелькали кадры вчерашней сауны.
- Вот повезло нам, а кому-то не очень… — пробормотал он.
На экране появились обгоревшие, в черной саже стены, потом камера перевела объектив вниз. На полу лежали потемневшие от копоти тела людей. Крайним слева, совершенно голый, был Пашка. Рядом с ним, неестественно выгнувшись, лежал Вано. Далее была хохотушка, рот искривлен в предсмертной муке. Затем брюнетка, но ее лицо было почти не узнать — открытый в предсмертной судороге рот, выкатившиеся из орбит глаза. Следующим, последним, на полу лежал Валера.
Изображение пропало, а на экране появилась ведущая — опрятно одетая женщина, с двумя большими черными крыльями за спиной. Выдержав небольшую паузу, она продолжила: «И нарушением заповедей того, чье имя здесь, по понятным всем причинам, не произносится…» — при этих словах она улыбнулась и хитро подмигнула Валере.
«Сущность же той, которая была сослана на землю для искупления, благополучно прошла все необходимые испытания и находится теперь вне юрисдикции нашего ведомства». При этих словах она показала глазами куда-то наверх.
«Оставшиеся пять душ будут распределены в различные секторы нашего заведения, в соответствии с прижизненными грехами… Вы слушаете новости ада. О других новостях…» — Валера отчаянно жал кнопки на пульте, все без исключения и вдруг — о чудо! — экран погас. И в ту же секунду он услышал как в прихожей открылась входная дверь.