Охота на жизнь (часть 6)

Мы бежали так, как не бегали никогда раньше. То я, то Тимур со стоном летели на землю, спотыкаясь в темноте о кочку или же наоборот попадая ногой в яму. Мы поднимались и бежали дальше. Несколько раз мы ныряли в лесную чащу, но вскоре вновь оказывались на открытом пространстве. Бег помогал. Бег — это движение. Бег — это действие. Бег — это повод не думать.
- Я больше не могу! — первым сдался Тимур.
Мы оба повалились на глинистую насыпь, возведенную некогда для того, чтобы лесные пожары не проникали на обжитые людьми территории, и несколько минут просто лежали, стараясь побороть мучительные спазмы в легких.
- Где мы сейчас?
- Понятия не имею.
- Ружье… Оно у тебя?
Тимур пошарил руками по траве.
- Да, вот оно.
Я кивнул.
- Что дальше?
- Не знаю.
- Тимур?
- А?
- Тебя не укусили?
- Вроде бы нет.

Я откинулся на землю. Одежда на мне взмокла; руки и ноги тряслись, не то от ужаса, не то от безумного кросса.
- Мы тоже умрем, — обреченно изрек я. — Ты видел, что с ними?
Тимур помедлил, после чего встал надо мной на колени.
- Нет. Нет, не умрем! Не умрем! С чего бы это нам умирать? Мы вырвались и теперь уж спасемся.
- Что это за дерьмо? — простонал я, отворачиваясь от него. — Тима, что это за дерьмо? Я никогда такого не видел.
- Я тоже, — Тимур несколько раз глубоко вздохнул. — У нас есть ружье. Сейчас мы доберемся до железки и пойдем в город. И все будет в порядке.
- В город? До него много километров.
- Плевать!
- Нет, не плевать, — настоял я. — Нужно где-нибудь спрятаться и уже потом бежать на утреннюю электричку.
- Я не хочу здесь оставаться!
- И я тоже! Но иначе мы все…
В этот момент Тимур зажал мне рот. Я выпучил глаза, пуская пузыри в грязную ладонь друга.
- Тихо, — едва слышно прошептал он мне на ухо. — За насыпью кто-то.

Я прислушался. Действительно, неподалеку от нас трещали ветки и шуршала трава.
- Жди здесь, — проговорил Тимур и, сжав покрепче ружье, медленно двинулся в темноту.
Все стихло. Пару минут я послушно лежал, нервно сжимая в кулаке пучок травы и прошлогодней листвы. Но нервы взяли свое. Я поднялся на ноги и, пригнувшись, двинулся в сторону друга.
- Тимур?
Ответа не последовало. Я остановился, вглядываясь в кромешную тьму.
- Тима?
- Тише, я здесь, — послышалось чуть левее. Я облегченно выдохнул. — Видишь кривую березу?
- Вообще-то ни черта не вижу.
- Ну вон же!
- А-а-а… ну, допустим.
- Где-то там.
- Что?
- Не знаю. То, что шуршало, — я внимательнее пригляделся в указанном направлении. — В западне мы, братка.
- То есть?
- Я никого не вижу. А вот оно, возможно, нас видит. Ты бы лег на землю, от греха подальше, — посоветовал он. — Стрелять буду при малейшем движении.
Посчитав это разумным, я медленно опустился на траву.
- Ты вообще ничего не видел?
- Нет. Только слышал. Эта тварь большая… О! Слышишь?
Впереди нас сломалась ветка.
- Погоди-ка… Вижу…

Тимур замолк. Через несколько секунд тишину разорвал выстрел, за ним последовали второй и третий. Не смотря на то, что уши крепко заложило, я услышал брань Тимура и более активное движение впереди.
- Вот жопа! — воскликнул Тима и выстрелил еще раз. — Ты видишь что-то?
Я задыхался от страха.
- Нет!
- Давай-ка беги!
- Куда?
- Куда угодно! Прочь отсюда!
- Ты попал?
- Не знаю. Беги! У меня один патрон!
Шуршание впереди все приближалось, а потом неожиданно стихло.
- Тимур, иди сюда, — с мольбой в голосе проговорил я.
- Страшно… Беги, я тебя прикрою. Потом за тобой…
В этот момент совсем близко от нас кто-то зарычал. Раздался треск веток и топот.
- Помоги мне! Помоги, б…!.. А-а-а-а-а!… А-а-а…
Тимур захрипел и умолк. Борьбы как таковой не было. Судя по звукам, все решилось мгновенно.
Я побежал, хотя и не понял в темноте, в какую сторону бегу. Сердце бешено колотилось и буквально выпрыгивало из груди. Каждую секунду я ждал, что нарвусь на какое-нибудь чудище или неверным шагом ступлю в яму, которая станется для меня бесконечным полетом, прямой дорогой в ад.

Когда я остановился, вокруг не было ничего, кроме тишины и темноты. Я курил. Я всегда много курил, начиная с пятнадцати лет. И вот теперь это сказалось. Судорожный кашель раздирал мои легкие. Я хрипел, выплевывая куски коричневой мокроты на траву и скручиваясь в рвотных спазмах. Если бы я знал, ах, если бы я только знал! Я бы никогда не начинал курить. Я бы не взял ту половинку сигареты от Гоши. Он (старшеклассник и бандит) предложил мне покурить перед школьной дискотекой в знак своего расположения. А я согласился. Согласился, потому что отказ был бы расценен, как оскорбление. Я выкурил ее так, будто курил всегда. Ни разу не подавился и не закашлялся, продолжая разговор. Бывалый. Гоша знал, что я никогда не курил. Когда я выбросил окурок, он похлопал меня по плечу и сказал:
- Крутой.
С тех пор я курю. И курю я по полторы-две пачки в день. Дурак.

Не в силах больше бежать я, шаркая ногами, побрел дальше пешком. Все слилось в единый калейдоскоп каких-то маленьких, индивидуально ужасных кошмаров. Для того, чтобы осознать, что никого из моих друзей больше нет в живых, понадобятся годы. А вот то, что я остался один, я понял быстро и как-то сразу. Я огляделся по сторонам, но не увидел ничего нового: лес, силуэты заброшенных дач, земля, небо, трава. Стало страшно и одиноко. Мне отчаянно хотелось, чтобы сейчас из темноты меня позвал Тимур. Но Тимур был мертв, равно, как и Коля с Пашей и Никита.

Хотелось курить. Давясь собственным отчаянием, я пошарил по карманам и, к своему великому счастью, нашел полупустую пачку «Данхилл». В этом же кармане валялись и спички. Закурить удалось не с первого раза: несколько спичек просто полетели на землю из дрожащих рук, некоторые сломались. Наконец, когда на сигарете замерцал желанный уголек, я присел на корточки и закурил.

Нужно было бежать дальше. Бежать отсюда. Но я не мог. Не было сил. Все случившееся казалось страшным сном, а от страшного сна невозможно убежать — он всегда будет с тобой. Я постарался собраться с мыслями. Тимур был прав, когда говорил, что надо рвать к железной дороге. Я прислушался, но вместо звуков поезда услышал отдаленное рычание и вой. Я съежился от страха. Хотелось потушить сигарету, будто меня сейчас вычислят по свету или по запаху; хотелось лечь на землю и вдавиться в нее, срастись с ней, как крот, чтобы никто и ничто не могло меня найти.

Рычание утихло и вновь установилась тишина. Я постарался прикинуть, где я сейчас нахожусь. Ничего из этого не вышло — здешние места не были достаточно хорошо мне знакомы. Луны не было. Я находился в полной тьме.
Вдруг грохот, напоминающий, что есть и другой, внешний мир, привлек мое внимание. Это был товарняк и, судя по тому, как хорошо его было слышно, он либо шел пустым, либо совсем рядом от того места, где я находился. Я полностью обратился в слух, с наслаждением прислушиваясь к этому звуку и стараясь как можно точнее определить направление.

- Туда! — решил я в какой-то момент.
Ошибки быть не могло.
Я поднялся на ноги и побежал.

А помутневшее сознание, тем временем, делало свое дело. Я бежал, но безумие, осознание того, что случилось, шаг за шагом приближалось к финальной точке. Той, где уже нет пути назад.
«Твои друзья умерли или превратились в ужасных монстров», — твердил мой обезумевший мозг.
«Твоя жизнь уже никогда не станет прежней. Ты никогда не будешь спать, как раньше, просыпаться, как раньше, есть, пить, покупать одежду в магазине, отмечать Новый год, драть свою жену — ты уже ничего не сможешь делать так, как раньше. Потому что ты видел. Видел, что бывает… иногда».
Но я бежал, несмотря ни на что. Сейчас мне необходима была цель, хоть какая-то. Целью этой я поставил для себя жизнь. Выжить. А потом, хоть трава не расти.

Плевать, что я сойду с ума и жизнь никогда не станет прежней. Я должен выжить, должен добежать до проклятой железной дороги. Стук колес товарняка стих. Изо всех сил я старался не сбиться с пути. В конце концов, он был не так уж и далеко. Я перемахнул через какой-то канал, углубился в рощицу, после чего проскочил несколько проулков брошенных дачных хозяйств. Зловещая тишина окружала меня, но она уже не могла напугать — сегодня ночью я видел кое-что пострашнее, чем тишина.

Передо мной открылся пустырь, с небольшими, полутораметровыми сосенками. Что-то было знакомое в нем. До боли знакомое. Я перешел на шаг и побрел дальше, шаркая ногами и время от времени спотыкаясь. Хотелось немедленно сесть и сидеть, сидеть, пока дыхание не восстановится. Но я не мог позволить себе такой роскоши, не мог просто взять и сесть. Тимур погиб, когда мы остановились, а я не хотел умирать. Я шел, внимательно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к каждому звуку. Дурное предчувствие поселилось во мне, потому что я уже должен был выйти на железнодорожную платформу. Даже с учетом того, что я попетлял в растерянности, поблуждал. Даже с учетом этого. Платформы не было.

В задумчивости я сорвал молодой пестик, сунул его в рот и побрел дальше. Местность становилась все более узнаваемой, и это настораживало меня. «Оружие. У меня нет оружия. Если на меня нападут, мне крышка».

Что-то появилось впереди, что-то знакомое, но уже не отдаленно и неясно, как округа, а вполне четко и осознанно. Что это было? Я прошел дальше, а поняв, что находится передо мной, упал на колени, едва сдерживая слезы.
- Нет, — простонал я. — Нет! Нет, нет, нет!

Это был сарай Пласта. Тот, где я совсем недавно брал гвозди и молоток, чтобы заколотить ставни, а Тимур брус для засова. Неподалеку слева стояла хижина, свечи в которой, судя по отсутствию света, уже погасли.