Локотский палач Тонька-пулемётчица

Она думала, что получит три года условно, но советский суд приговорил ее к высшей мере наказания. 1979 год был объявлен Годом женщины, и она рассчитывала на помилование. Но 11 августа 1979 года в 5 часов утра ее расстреляли…

В Вяземском «котле»

Никто, даже следователи не ожидали столь сурового наказания. Да, несомненно, Антонина Макаровна Макарова-Гинзбург была признана виновной в массовых убийствах. Но, с другой стороны, прошло тридцать с лишним лет, и молодую (в 1941 году ей едва исполнилось девятнадцать лет), вышедшую из бедной рабочей семьи Тоньку никак нельзя было назвать убежденной нацисткой и предательницей. Тем более что обстоятельства того времени просто не предоставляли ей выбора. Однако суд счел ее преступления бессрочными, а обстоятельства… что же, считается, что у каждого всегда есть свой выбор. И суд решил, что в далеком 1941 году Антонина Макарова свой выбор сделала.

На фронт ее призвали из Москвы, куда Антонина незадолго до войны приехала из глухой деревушки Малая Волковка, что под Смоленском, учиться и работать. Курсы пулеметчиков, затем короткие санитарные курсы и — вперед, на оборону столицы. Тут же, не переводя дыхания, молодая санитарка попадает в страшный своей кровавой бессмысленностью Вяземский «котел», где полегли миллионы брошенных на произвол судьбы солдат и где у окруженной трупами девицы раз и навсегда ломается психика.

Затем следуют бесконечные голодные блуждания по брянским лесам со случайными попутчиками, выбиравшимися, как и она, из окружения. В конце- концов Антонина остается совсем одна и идет, не разбирая дороги, побираясь по деревням Христа ради. В селе Локоть она попадает в руки полицаев.

Ее насиловали, кормили, поили самогоном и снова насиловали. А как-то утром, совершенно пьяную, вывели во двор, поставили перед ней пулемет и велели стрелять в стоящих в конце двора изможденных людей со связанными за спиной руками. И она нажала гашетку…

«Я выполняла работу…»

Из протокола допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 78-го года: «Все приговоренные к смерти были для меня одинаковые. Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек — столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой-то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. На место расстрела кто-то из мужчин выкатывал мой пулемет. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все. Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков. Об этом я старалась не вспоминать».

За «работу» Антонина получала 30 немецких марок. Сначала все было, как в тумане, и перед «делом» полицаи давали ей стакан шнапса. А потом она привыкла и пила уже после расстрелов. С детства ее героиней была чапаевская Анка-пулеметчица, и вот, пожалуйста, тебе настоящий пулемет — стреляй. А в кого стрелять — Антонине теперь уже не казалось столь важным. После «работы» она снимала с трупов понравившуюся одежду, отстирывала от крови, зашивала, примеряла на себя. Аккуратно каждый день чистила пулемет, по вечерам — танцы и пьянки с полицаями.

Сколько людей Тонька-пулеметчица отправила на тот свет, она не считала. По свидетельствам очевидцев, Антонина была единственным исполнявшим смертные приговоры палачом в селе Локоть. А когда после войны следователи СМЕРШ разрыли те ямы, куда сбрасывались убитые, то обнаружили там более двадцати тысяч трупов…

Вторая жизнь

В 1943 году при подходе Красной армии к селу Локоть Антонина ушла вместе с гитлеровцами, начала работать в немецком госпитале. Затем была перемещена в концентрационный лагерь и отправлена в Чехословакию. После освобождения Антонина раздобыла где-то советские документы на чужое имя и устроилась санитаркой теперь уже в красноармейский госпиталь. Там познакомилась с будущим мужем, расписалась и взяла его фамилию.

Ее искали почти сорок лет. О ее существовании знали — многие попавшие в плен каратели упоминали о Тоньке-пулеметчице. Дело девушки-палача кочевало из рук в руки, откладывалось в архив, затем снова всплывало наружу. Тайно и тщательно были проверены сотни подозреваемых женщин схожего возраста, но Антонины среди них не оказалось.

А Антонина вовсе и не скрывалась (если не считать смены фамилии). Жила себе тихонько в белорусском поселке Лепель вместе с мужем и двумя родившимися уже после войны дочерьми. Ее портрет висел на центральной доске почета, ее приглашали в школы, чествовали, награждали памятными медалями. Это была крепкая, спокойная, заслуженная и уважаемая семья ветеранов. «Невозможно постоянно бояться, — говорила она позже на допросе, — первые десять лет я ждала стука в дверь, а потом успокоилась. Нет таких грехов, чтобы всю жизнь человека мучили».

Позже выяснилось, почему найти ее оказалось так сложно. Дело в том, что еще в детстве, когда Антонина поступала в школу, учительница записала ее отчество в метрику как фамилию, так с тех пор и осталось. Все ближайшие родственники Антонины были Парфеновы, а она оказалась Макаровой (так звали ее отца).

«Заслуженная фронтовичка»

И только в 1976 году один из московских чиновников по фамилии Парфенов, собираясь ехать за границу, честно перечислил всех своих родных братьев и сестер Парфеновых (а их в семье было пять человек детей) и среди них упомянул Антонину Макаровну Макарову, с 45-го года по мужу Гинзбург, проживающую с конца войны и по сей день в Белоруссии.

Целый год следователи проверяли Антонину Макарову — сомнения терзали, все-таки человек в городе уважаемый, фронтовичка, прекрасная семья. Но когда начали привозить в Лепель оставшихся в живых полицаев и тайно показывать им «заслуженную фронтовичку», все они как один признали — да, это она, Тонька-пулеметчица. Когда ее арестовали, Антонина не стала ни врать, ни сопротивляться. Она сразу, на первом же допросе спокойно и ясно рассказала обо всем, что пыталась раз и навсегда забыть.

Из десятков тысяч обнаруженных в Локотских захоронениях тел опознать удалось только 168 человек. В их убийстве и была официально обвинена судом Антонина Макарова. В ноябре 1978 года Макарова-Гинзбург приговорена Военной коллегией Брянского областного суда к смертной казни. В августе 1979 года приговор был приведен в исполнение.

В Советском Союзе это было последнее крупное дело, связанное с палачами и предателями, сотрудничавшими с немцами во Вторую мировую войну. И последний и единственный на сегодняшний день смертный приговор, вынесенный женщине.