Доппельгангер (отражение четвертое – Рождество)

Зачем я только сюда приперлась? Настроение на нуле, болит голова, вокруг одни идиоты…
ОТ ОСИНЫ НЕ РОДЯТСЯ АПЕЛЬСИНЫ
Пошла, однако ж, на принцип… Или это «Ягуары» во мне говорили? Впрочем, теперь поздно рассуждать. Сижу в уголке, пью пиво. Одна, компания мне больше не нужна. Ни на этот вечер, ни совсем. Все. Кончено.
Из спальни четы Анюхиных слышатся подозрительные звуки. Мммм, да… На секс что-то не похоже… Кто-то орет, кажется, что Шурик. Похоже на футбольную кричалку.
- Ты самый клевый наш чувак, тебе респект, ты мэн крутой! Нам без тебя нельзя никак! Ты — просто супер! Мы с тобой! Аллилуйя!!!
Блин, это точно не похоже на секс. Надо бы пойти посмотреть…
Встаю, но ноги почему-то не слушаются, в результате плюхаюсь обратно на кресло. Вторая попытка…
КОПЕРНИК ЦЕЛЫЙ ГОД ТРУДИЛСЯ, ЧТОБ ДОКАЗАТЬ ЗЕМЛИ ВРАЩЕНЬЕ…
…увенчалась успехом! Ишь я какая! Теперь удовлетворю любопытство.
ДУРАК, ОН ЛУЧШЕ БЫ НАПИЛСЯ — И НЕ ВОЗНИКЛО БЫ СОМНЕНЬЯ!

Покачиваясь, бреду к двери, осторожно открываю ее… Бог ты мой! Содом и Гоморра! Не помню, что значат эти слова, но вроде бы что-то отвратное — как раз то, что я сейчас вижу.
На супружеском ложе в позе распятого валяется Студент, рубаха распахнута, грудь волосами наружу. На лице выражение полнейшего идиотского счастья. В зубах придурка зажата розовая пластмассовая воронка, а Мегамозг, кривляясь, как мартышка, вливает туда портвейн «777».
ТРИ ТОПОРА.
стараясь, однако, не спешить, дабы Студентик наш не утонул. Анюхин и Аленка радостно аплодируют.
ПУСТИЛИ СВИНЬЮ В ХАТУ.
Мне вдруг стало до тошноты противно и при этом завидно до чертиков. Ведь животные, натуральные животные,
А ОНА И НОГИ НА СТОЛ.
но при этом не ведают ни горя, ни бед. То есть, конечно, ведают, я-то прекрасно знаю, но сейчас… Почему никто из них не видит, как мне плохо?! Почему никого из них не интересует то, что у меня на душе?! Почему всем плевать на то, что я теперь одна, одна, ОДНА?!!
Ну, в общем… Я закатила истерику…

———————————————————

Она сидела на ступеньках и курила сигарету, взятую у Михайленко. Своих, как обычно, не было. Перед глазами маячила батарея, покрашенная в болотно-зеленый цвет. При определенной фантазии она напоминала большую жабу, прижавшуюся к обшарпанной стене подъезда, жабу, которая выползла из родной трясины, чтобы погреться под солнцем подслеповатой лампочки.
СПЛОШНАЯ ПОЭЗИЯ…
В голове поселилась какая-то звенящая пустота.
ВОТ ТОГДА-ТО И ПОЯВИЛСЯ ЛИС…
И вот тогда она услышала ГОЛОС. Он мягкими лапками пробежал по затылку, погладил ее волосы, нежно коснулся уха.
ЗАЙКА?????
Ей показалось, что это песня. Какая-то иностранная песня с непонятными словами, звучащая откуда-то издалека. Ольга тряхнула головой. Пепел, повинуясь дрожащей руке, сорвался с кончика сигареты и упал на грязные ступеньки.
Я СХОЖУ С УМА…
Песня продолжала звучать тихо и настойчиво, точно котенок, скребущийся в дверь спальни, просил: «Впусти меня! Здесь холодно и темно. Впусти меня! Здесь страшно. Впусти меня!»
Она отшвырнула окурок и зажала уши руками. Это не помогло. Однако тон музыки изменился, в ней начали звучать нервные, какие-то дребезжащие ноты, точно она начинала злиться на невнимание к себе.
«Впусти меня! НАМ это нужно. Впусти меня! ТЫ без этого не сможешь. Впусти меня!!»
Ольга чувствовала, что по ее щекам катятся бусинки слез. Она хотела встать и вернуться в квартиру, вернуться к живым людям, которые теперь казались ей милыми и родными, но страх просто парализовал ее.
Лапки звука были уже не мягкими. Он больше не гладил ее волосы, а шевелился в них, словно паук, упавший с потолка.
«ВПУСТИ МЕНЯ!!!»
Точно во сне она медленно поднялась со ступенек и на негнущихся ногах побрела вниз, в глотку полутемного подъезда. Песня сопровождала ее, словно указывая дорогу, и чем НИЖЕ она спускалась, тем мягче становились ноты, будто
ХОЗЯИН ХВАЛИЛ ПОСЛУШНУЮ СОБАКУ
музыка благодарила ее за отзывчивость.
Ольга вышла во двор. ДРУГАЯ Ольга сидела на краю мокрой скамейки у подъезда и приветливо махала ей рукой.
«Привет!» — прозвучало в голове. Песня тут же пропала.
КОГДА ОДНА ПАЛОЧКА И ВОСЕМЬ ДЫРОЧЕК ИСТРЕБЯТ ЦЕЛОЕ ВОЙСКО…
«Привет!». Вот только голос вызывал страх…