Древние майя

Когда-то,много тысяч лет тому назад, рожденная легенда о Времени рассказывает о Великом Вороне, который раз в тысячелетие прилетает к гигантскому алмазу и точит клюв. И когда он источит его полностью, пройдет ОДНО мгновение вечности.
Я вдруг вспомнила невероятно образную мудрую эту старую сказку, когда, оглушенная, переходила из зала в зал в той части музея Метрополитен, где просторно и убеждающе раскинула полторы сотни бесценных раритетов новая выставка. Названа она «Сокровища царей майя», но в действительности это шедевры древних индейских мастеров, для царей сработанные и царям не принадлежавшие, — это сокровища Времени, умеющего отбирать и хранить самое лучшее, самое значительное, самое талантливое.
Прошло не мгновение вечности, а всего-то полторы-две тысячи лет с тех пор, когда даже мифология европейских народов о заокеанских этих странах молчала, потому что никто о них не знал, а на землях нынешних Мексики, Гватемалы, Гондураса, Белиза, Сан-Сальвадора в мощной своей, предками завоеванной и утвержденной державе Майя царствовали священные правители.
Собственно обожествляли царей своих многие народы на всей планете — и в древности, и много позднее. Но у майя это был культ особый, основанный на незримой, прочнейшей связи царя с духами предков, которые через правителя своего, по существу, ставленника, страной и подданными управляли, обеспечивая им непобедимость и благоденствие. Потому-то царя называли не великим, а священным — священным орудием сверхъестественных сил. Даже в том случае, если сам он был выдающимся государственным деятелем, реформатором, полководцем. А ведь, безусловно, за семь веков (выставка обнимает период с 200 года до нашей эры до 600-го после) такие были. Где их имена? Конкретные деяния того или иного царя? Предки, предки… Тоже, кстати, безымянные — для науки. Пока, во всяком случае.
Так отчего же так волнуют нас в камне воплощенные их лица, почему с опаской и интересом встречаем мы взгляд каменных глаз? Когда-то я выписала из статьи Елены Клепиковой: «Запечатленные образы обладают могучей силой воздействия на воображение». Именно так. В какие-то мгновения кажется, что изваяния оживают и готовы к беседе с тобой. Что же это? Тоже таинственные царские предки постарались или все же сквозь века рвутся к нам талант, видение и провидение древних индейских мастеров?
«Священные цари, божественные художники» — так определил концепцию экспозиции директор музея Филиппе де Монтебелло.
Большинство статуэток и скульптурных композиций покрупнее (особое внимание уделялось голове царя в пышном уборе) сработано из жадеита, моноклинного яблочно-зеленого мерцающего минерала, цветовая гамма которого восходит от насыщенного, близкого по окраске к хризопразу, темнеющего зеленого — к нежной прозелени весеннего луга. Мастер заставлял камень подчиниться и работать вместе с ним, проявляя в чертах лица характер, устремления, желания, нрав царя — вот как в этой полуфигуре, снайперски названной «Властелин». Этот человек наверняка не мог быть ни бездарным, ни ничтожным, ни бесхребетным, даже просто ординарным. Он, вне всякого сомнения, личность. Властное, умное лицо жестокого, неумолимого, решительного правителя. Могучие руки — вот сейчас взметнутся: я видела, как невольно отшатнулся молодой парень. Драгоценное ожерелье тяжело легло на грудь. Царь наг, лишь кожаный, по-видимому, фартук, прикрывает низ живота — подтянутого, мускулистого. Сложный головной убор — знак власти, аналог короны — венчает крупную, скульптурных черт голову. Трона нет, но он невольно промысливается.
Но вот царь на троне: удивительно, не растеряв красочности, сохранился филигранный, будто вчера сделанный рисунок, которому 1800 лет. Украшает этот портрет царя — другого, жестокого и хитрого, подленького, какого-то мелкого — большую, мастерски выделанную миску. Керамики очень много, самой разной по стилю, цвету, характеру рисунка. Это и портреты, и жанровые сценки, в том числе батальные, и дивный многосложный орнамент. Гончары, как и камнерезы, у майя были отменные, не просто гончары — художники: изысканная форма, гармоничная колористика, изящнейшая вязь линий. Очень часто линий, других каких-то элементов — тринадцать. Чертова дюжина, символ зла и предательства у большинства народов, у центральноамериканских индейцев, наоборот, — символ завершения временного цикла и завершенности — во всем. Вот в этих сосудах для воды с многофигурными крышками, в вазах (непременно с крышками), в блюде с крышкой, разумеется, в виде виртуозно выполненной черепахи. И богато орнаментированных урнах для праха (умерших сжигали), на которых часто в виртуознейшей резьбе по камню отображены жизнь и деяния отправившегося в путешествие к предкам царя. В амулетах, образнейших погребальных масках, резных стелах.
Знатные случались цари в длинной цепи разных властителей. И знатные были у этих царей архитекторы и строители. Какие многоступенчатые, сложнопрофильные могучие пирамиды отгрохали — без современной строительной техники и механизмов. А может, все это было? Современникам трудно допустить, что та, ушедшая в небытие цивилизация обладала высокими знаниями, сложными навыками, проще перепоручить все пришельцам. То ли прилетали они, то ли нет, но древних умельцев обидеть проще — ответить не могут. До поры до времени. Все больше фактов и артефактов, отвоеванных у времени, накапливает наука. Ответ скоро будет дан.
Пару лет тому назад в Метрополитен была уже выставка древнеиндейской, из Западной Мексики, скульптуры, и называлась экспозиция «Наследие могущества», потому что только могущественные государства и столь же развитые цивилизации могли оставить такое впечатляющее наследие, в том числе разнонаправленное искусство высочайшего уровня.
Царь-воин. Стройный, сильный, динамичный — как готовая развернуться пружина. Все тело в тончайших извивах многозначной татуировки. Кинжал с орнаментированной (уже по металлу) ручкой. Алтарь — простой камень, огромный булыжник, боги не терпят пышности, но жаждут крови, горячей и молодой: здесь приносились жертвы. Человеческие. Издержки цивилизации? А разве сейчас человеческие жертвы — во множестве — не приносятся? Без алтарей, правда, и со ссылками на демократию.
А вот наглядное пособие рвущимся к власти или власть заполучившим: царь, голый, Время сбросило украшения и тиару, остались лишь дыры, где они крепились. Поучительный урок. И странное, пока необъяснимое совпадение: фигура царя, очень похожая на сфинкса. Руки (лапы?) опираются на ствол. Древо познания?
Вы обратили внимание, что нет эротики ни в скульптуре, ни в вязи рисунков! Зачем? Она обязательная часть жизни, что изображать-то? Отсутствует и женщина — тень мужчины. Одна-единственная полуфигура — плотная, немолодая тетка, она словно вырастает из початка кукурузы. Протягивает господину горшочек с какао. Ее дело — прислуживать.
Письменность? Ну, конечно, была — разгаданная, пусть и не полностью, после долгих трудов уже в компьютерную эру. Вот когда открылись, опять же не до конца и не в полной мере, тайны многовековой истории народа майя, его священных, предками управляемых и направляемых царей, его быта и самих майя — земледельцев, выращивавших кукурузу и разнообразные овощи, скотоводов, воинов (воевали с единокровными, в общем-то, и сходноязычными индейскими государствами и племенами), астрономами, искуснейшими строителями, ткачами, гончарами, ювелирами, мозаичистами, скульпторами, писцами… На зеленом камне высечены письмена, слагающиеся в таблицы, надписи, вплетающиеся в орнамент, украшающий сосуды, плакетки, стелы…
Связь с космосом? Но ведь на небе селили своих богов многие народы, воспаряли ввысь не только предки майя, но и наши благочестивые праотцы тоже.
Искусство? Особенное, выразительнейшее, многозначительное. Другой мир, другая цивилизация, другая система взглядов, оценок, мышления, страстей, добра и зла. Поразительное чувство органики… Кончается эмпирическая мысль и начинается парение духа, особого, недоступного, нами не понятого. Вот тут я наверняка ошибаюсь, потому что эта таинственная духовность каким-то непостижимым образом проявилась в творениях открывших материк нового революционного авангардного искусства ХХ века — Бранкузи, Пикассо и Модильяни (особенно в их изваяниях), Архипенко, Северини, Липшица, Нагучи, Мура. А ведь они скульптуру, мозаику, рисунки на керамике древних майя не видели. Может, дано духу путешествовать во времени и пространстве?
А художники, две тысячи лет назад, на другой земле, в ином нравственном измерении жившие, будто учитывали психологию и восприятие зрителя — не своего современника только, но и того, кто придет через многие сотни лет, взглянет на их творения и приобщится духовно. Как мы сегодня.
Алоха! — говорили майя, прощаясь. — Мир вам!
Пойдите в музей Метрополитен. Там сейчас множество интереснейших выставок. Мы рассказывали вам о них. Но ведь надо увидеть!
Поезда метро 4, 5, 6 довезут вас в Манхэттен и, сойдя на остановке « 86 Стрит», вы не более чем за 10 минут дойдете до угла 5-й Авеню и 82-й улицы, где высится храмовое здание знаменитого музея. Вперед!