Оси мира паранормальное рядом
Трое верхом на динозавре, при этом какой-то из них уже отрезал ему голову. Бред? Либо подтверждение того, что крошечная головка не настолько уж нужна звероящеру? (фото 058)
Муха-мутант стоит на 2-ух практически человеческих ногах, снаряженных клещевидными копытами (фото 064).
Плывет рядовая лодка, в форме полумесяца, только не по воде, а посреди звезд и планет. Вот древний образ метафоры «галлактический корабль» (фото 069).
Все эти изображения изготовлены на поверхности круглых камешков — типа морской гальки. Качество картинок отменное — полосы легкие, переменной толщины. В сотках картинок находится единый стиль — отчетливый знак мастерской работы. Посреди сюжетов имеются такие, которые мы бы отнесли к умопомрачительным: пересадка мозга (фото 089), трепанация черепа, наблюдение небесных тел в подзорную трубу, изъятие эмбриона из чрева мамы (фото 076), забор спермы — возможно, для генетических опытов (фото 059). Этим занимаются люди, снаружи непохожие на нас (фото 045): птицеголовые существа в томных латах. Кто они — вторженцы из других миров либо земные порождения, не оставившие потомков? Сколько лет камням, отысканным в земле в округах перуанского городка Ика? Зачем они нам оставлены?
Ответы на все эти вопросы могла бы дать наука. Но наука молчит. Не робко, признавая свое бессилие, а надменно называя собрание камешков Ики скопищем фальшивок. Мировоззрение ученых сформировывает отношение общества к явлению. Сами перуанцы так не достаточно знают о камнях Ики, что даже в центре городка ни один прохожий не сумел указать нам музей. Пока я случаем не нашел над незаметной дверцей табличку с именованием доктора Кабреры.
Эухения Кабрера, дочь покойного дантиста и директор умеренного музея, больше схожего на склад, утомилась что-либо обосновывать. Ну и к чему? Ведь ее отец в свое время оплатил специальную экспертизу, установившую: патина — внешняя пленка — обхватывает как объем самого камня, так и граверные канавки, из которых состоит изображение. Означает, мировоззрение скептиков о том, что картинки нанесены в наше время, несостоятельно. Но науке выгодней придерживаться старенькой догмы — подделка. По другому пришлось бы конструктивно пересматривать историю цивилизации. А это хлопотно и опасно.
Почему камешки не могут быть поддельными? Незапятнанная логика: сейчас их в мире более 15 тыщ, в одном только музее Ики 11 тыщ, все извлечены из земли. Если они липовые, тогда нужно признать, что некоторый подпольный камнеобрабатывающий комбинат с батальоном высококлассных граверов по камню годами выпускает продукцию, зарывая ее в землю, с единственной целью дурачиться ученых. Ну, не вздор ли?
- Кто мог бы внушительно обосновать подлинность ваших камешков? — спросил я у сеньоры Кабреры.
- Только уакерос — похитители могил, ведь конкретно они пополняют личные собрания.
Уака, на языке кечуа, коренного индейского народа Перу, значит священное захоронение. Тут, в пустынях Наска и Паракас, их огромное количество. Уакерос, гробокопатели, охотятся за золотом, в обилии провождающим покойников в загробном мире, колоритными индейскими тканями, веками не теряющими свойства и стоящими до $10тыс. за квадратный метр, и керамикой, не уступающей по художественным плюсам древнегреческой. Камешки — только дешевенький попутный продукт, да и на него находятся покупатели — дальнозоркие янки.
Портье гостиницы в Лиме, где я жил, согласился мне посодействовать — его одноклассник как раз промышляет грабежом могил. Я выехал на окраину крупного города в район трущоб с поэтичным заглавием Вилла эль Сальвадор. Только 4-ый таксист согласился туда поехать, прошлые отвечали: жизнь дороже заработка. В Эль Сальвадоре, убеждали они, могут выстрелить из-за забора, и милиция даже не начнет расследование — там собственных не выдают.
В отвратительной харчевне с потолка свисали липучки, каковых я не лицезрел с 50-х годов, со времен детсадовской дачи. И все равно над липкими столами кружили полчища гудящих насекомых. За последним столом посиживал приземистый тип в кожаной шапке, темных очках и запыленном балахоне. Его лениво свисавшие на подбородок густые усы показались мне приклеенными. Знакомясь, он на секунду замешкался, называя свое имя — Уго, по-моему, 1-ое пришедшее на разум. По договоренности, я не взял с собой ни диктофон, ни фотоаппарат. На всякий случай, паспорт и средства тоже оставил в гостиничном сейфе.
Уго бойко и верно гласил по-английски, что для перуанцев уникальность. Достав из сумки булыжник, массой килограмма четыре, с потрясающей картинкой и другой, гораздо меньше, он с блеском институтского доктора показал мне разницу: на подлинном камне Ики бороздки ровненькие, скругления контурных линий плавные, а на подделке линия дрожит — камень жесткий, но крошащийся, вот резец и вибрирует, повороты же линий угловатые.
На вопрос, как находят камешки, Уго сказал: после сезона дождиков, когда бурлившие реки опять становятся полувысохшими ручейками, из размытых берегов то и дело выпирают камешки, остается их только подобрать. За таковой ерундой никто специально не охотится. Ведь основная цель их поисков — золото культуры паракас.
Но за подлинный камень со сценой экзекуции над противником (уж не намек ли?) Уго затребовал триста баксов. Я сделал возражение: совсем не собираюсь получать раритет, ну и средств с собой не взял. «Поезжай за средствами, я подожду», — темно и императивно заявил он. Но мой ранец и так весит 18 кг, куда мне еще 4! Спина не позволяет таскать такие тяжести… «Для чего же я издержал на тебя время!» — очень противным тоном произнес собеседник. Здесь я растерял уверенность в том, что мой таксист дождется пассажира. И все таки принялся убеждать уакеро в том, что встреча не была напрасной: напишу репортаж, больше людей выяснят о подлинности камешков, рынок раритетов будет расти.
«Хорошо, проваливай!» — проворчал Уго, убирая камешки в сумку, и я с облегчением вырвался во двор таверны, испещренный битым стеклом и осколками кирпичей. До такси, что ждало за углом, домчался в мгновение ока. Шофер, по-католически перекрестившись, выруливал меж саманных заборов и длительно шептал молитву на птичьем языке кечуа.
