Тот, кто считал себя царевичем

Но и в этом утверждении не было бы ничего удивительного: в каждой психиатрической больнице обязательно отыщется человек, называющий себя Наполеоном, а в послереволюционные годы в больницах всего мира то и дело появлялись «чудом спасшиеся члены царской семьи». Но Семенов разительно отличался от десятков душевнобольных самозванцев: манера речи, образованность его говорили о том, что он был близко знаком с дореволюционной жизнью царской семьи.

Были и другие факты, поражавшие медперсонал: больные с подобными симптомами всегда требуют от врачей и других пациентов особенного отношения к себе, надменно смотрят на окружающих, подчеркивают свое высокое происхождение. Но на поведении Семенова его откровения никак не отражались, да и рассказывал свою историю он без гордости, не пытаясь никого убедить в правдивости его слов. Это больше походило на исповедь человека, который больше не в силах держать в себе тайну, мучившую его всю жизнь.

С необычным пациентом больше всего времени проводили врачи Юлия Сологуб и Далила Кауфман. По воспоминаниям Далилы Абрамовны, это был всесторонне образованный человек, знавший несколько иностранных языков, привыкший много читать, особенно классическую литературу.

Медики, проводившие с ним достаточно много времени, постепенно начали относиться к нему совершенно по-другому. Находились все новые и новые аргументы в пользу того, что этот человек действительно мог быть наследником императора. Так, об этом говорила стойкая гематурия (наличие в моче крови, или эритроцитов) Семенова. А ведь, как известно, у наследника была гемофилия. Даже внешность больного напоминала врачам портреты императора Николая, только не Второго, а Первого.

Кроме того, на ягодице у больного был странный крестовидный рубец, возникновение которого Семенов объяснял следующим образом. Во время расстрела, по его словам, отец обнял его и прижал лицом к себе, чтобы ребенок не видел направленных на него стволов. Грянули выстрелы, но пули не убили его, а лишь ранили в ягодицу. От боли и страха ребенок потерял сознание, и его тело, выглядевшее безжизненным, было брошено в общую кучу трупов. Его спас и выходил какой-то преданный семье человек, быть может, монах. Когда через несколько месяцев выживший наследник был здоров, пришли не известные ему люди и сказали, что отныне он будет носить фамилию Ирин (аббревиатура от слов «имя Романовых — имя нации»). После этого царевич был доставлен в Петроград, где жил в каком-то особняке на Миллионной улице.

Люди, окружавшие его, не были ему знакомы, и он не знал, зачем им нужен. Но однажды он совершенно случайно услышал разговор, из которого понял, что его собираются использовать как символ ради объединения разрозненных сил, враждебно настроенных к новому режиму. Этого он, на тот момент фактически еще ребенок, себе не желал, и поэтому при первой же возможности ушел от этих людей.

Не зная, куда податься, мальчик записался в Красную армию. Прибавив себе два года, он попал в кавалерию. После службы поступил в институт, женился. Царский наследник мечтал о спокойной жизни, поэтому после женитьбы сменил фамилию, воспользовавшись документами родственников жены.

Получив высшее образование, Семенов работал экономистом в Средней Азии. Но спокойной жизни он не находил: по словам пациента, его всю жизнь преследует некто Белобородое. Якобы этот человек знает его тайну, и именно он вынудил Семенова пойти на преступления, из-за которых тот и оказался в исправительной колонии.

Загадочная личность Семенова не давала покоя медперсоналу больницы. Врачи, с одной стороны, не могли выписать пациента, который называл себя человеком, который по официальным данным был давно мертв. Но и поставить ему диагноз также было невозможно: похоже было, что этот человек был психически здоров. Когда в психиатрическую клинику с традиционной консультацией приехал известный ленинградский профессор Самуил Генделевич, «проблемного» пациента ему показали в первую очередь. Кроме того, профессор был компетентен в вопросах, связанных с жизнью царской семьи: знал подробности расположения покоев Зимнего дворца и других императорских резиденций, протокол церемоний и традиции, принятые при дворе, имена и титулы членов царской фамилии и приближенных к ней особ. Устроив пациенту своеобразный экзамен, профессор был совершенно сбит с толку: Семенов ни разу не «засыпался», на все вопросы отвечал с готовностью, не задумываясь. В беседе он держался спокойно и с достоинством, хотя и не скрывал, что этот допрос для него неприятен. Тогда обескураженный консультант попросил женщин, присутствовавших при беседе, покинуть комнату, после чего осмотрел Семенова ниже пояса. Как было известно профессору Генделевичу, погибший царевич страдал крипторхизмом (неопущение одного яичка). Выяснилось, что этот недуг отмечался и у загадочного пациента!

Официальное заключение, которое сделал профессор после этой беседы, было следующим: парафрения — психопатологический комплекс, в котором господствует бред фантастического содержания, нередко сочетающий бред величия с идеями преследования. Кто знает, не был ли этот вывод продиктован политической ситуацией, ведь неизвестно, какие преследования ждали бы Семенова, будь он признан здоровым. В любом случае, медперсонал сошелся во мнении, что загадочный пациент был близко знаком с жизнью императорского двора, хотя они и ставили под сомнение тот факт, что царевич Алексей с его слабым здоровьем мог пережить выпавшие на его долю испытания.

Сам же Филипп Григорьевич Семенов освободился в 1951 году. Умер он в 1979, точно в тот год, когда на Урале обнаружили останки расстрелянной царской семьи. Его вдова Екатерина и приемный сын всю жизнь были убеждены, что Семенов в действительности являлся царским наследником. По воспоминаниям близких людей, он мог часами бродить по Зимнему дворцу, разглядывая старинные вещи. Этот, на первый взгляд совершенно обычный,человек владел английским, французским, итальянским и немецким языками, свободно писал на древнегреческом. О своей тайне предпочитал не распространяться, посвящая в нее лишь узкий круг самых близких людей.