Пировать, так королём!

Уже в самых ранних упоминаниях о коронации английских монархов фигурирует королевский пир — событие не менее значительное, нежели предшествующее ему богослужение в Вестминстерском аббатства.

По возвращении монаршей процессии в Вестминстер-холл там давался коронационный банкет — званый обед, на котором взошедший на престол монарх мог продемонстрировать подданным свое величие и щедрость, а представители правящей элиты — выразить преданность королю, прислуживая ему за обеденным столом. Самое раннее из дошедших до нас упоминаний о королевских пирах относится к 973 году, когда король саксонский Эдгар сидел за отдельным от королевы столом в окружении своих архиепископов. Эта величественная сцена резко контрастирует с поведением его брата Эдвига, который, по легенде, сбежал с коронационного пира, а потом был обнаружен у себя в палате в расстроенных чувствах, утешаемый своей матерью и дочерью! Ко времени коронации Ричарда I (1189 г.) относятся более подробные рассказы о королевских пирах: корона и коронационные облачения менялись на более лёгкие, которые позднее и стали государственными регалиями, а королю прислуживали за столом его бароны.

Масштабы средневековых пиров потрясают воображение: о числе присутствующих можно судить хотя бы по тому, что единовременно подавалось свыше 5000 блюд и 900 чаш. На коронационном пире Эдуарда II в 1308 г. было выпито 1000 бочонков вина. Подавались все эти яства и напитки не менее впечатляющим способом: вино на коронации лилось из фонтана.

Об этом нам напоминает фонтан Плимут, преподнесенный Карлу II от имени населения города Плимут в ознаменование реставрации монархии с 1660 г. Изготовили же этот необычный предмет сервировки в Гамбурге (Германия), предположительно Петером Ором I. Изначально благоуханная вода закачивалась в четыре резервуара фонтана из небольших трубок, опорой для которых служили статуэтки Посейдона и русалок, из которых состоит центральная колонна.

К началу эпохи Тюдоров гостям стали подавать утончённые изыски — блюда, оформленные в виде скульптур, нередко с личной символикой монарха. И хотя меню коронационных пиров той эпохи до нас не дошли, известно, например, что на банкете Анны Болейн (1533 г.) присутствовали «изумительные, роскошные корабли из воска». Именно в то время коронационные торжества достигли пика своей пышности. Последующие монархи, стесненные как финансовыми затруднениями, так и наступлением эпохи строгих нравов, стали давать значительное более скромные пиры.

Со временем вокруг пиров сложились определенные ритуалы, Некоторые из них дошли до наших дней как наследие давно ушедших эпох — это, например, относится к выходу победителя королевского рыцарского турнира. Почетных (и весьма прибыльных для их участников) ритуалов на королевском пиру стало так много, что для определения круга лиц, которые имели право в них участвовать, перед каждой новой коронацией стали проводиться специальные заседания суда мелких тяжб.

Банкет давался по возвращении процессии из аббатства в Вестминстер-холл. Прибытие монарха возвещали у северных дверей фанфары, после чего король с супругой восходили на высокий помост у дальнего конца зала, где и восседали во главе длинного стола у всех на виду. Первое блюдо гостям обычно подавали лорд обергофмейстер, комендант лондонского Тауэра и граф-маршал (главный церемониймейстер и председатель геральдической палаты), причем все трое — верхом на конях. (Перед ними стояла весьма нетривиальная задача покинуть зал верхом, не поворачиваясь задом к королю; на банкете а честь Георга IV с этой задачей справился один лишь герцог Веллингтонский.) Затем на сцену появлялся победитель королевского рыцарского турнира (на протяжении веков роль эту играли исключительно представители семейства Даймоков) во всем своем великолепии: верхом, закованный в рыцарские латы, с железной перчаткой, которую от имени монарха трижды бросал на пол, вызывая соперников на состязание. В отсутствие таковых рыцарь провозглашался победителем, король провозглашал за него здравицу и награждал его золотой чашей. После выноса второго блюда на сцену выходили менестрели, а за десертом следовали новые здравицы и королевские подарки. Порядок на пиру поддерживал из своего седла граф-маршал. Не всегда это было пустой формальностью: толпу, которую впустили в зал после банкета в честь Георга II, чтобы подданные могли полакомиться остатками королевского пира, пришлось разгонять силой, ибо чернь принялась грабить всё, что ни попадется под руку.

Для банкета требовалось огромное количество золотой и серебряной посуды, которая оказалась гораздо менее долговечной, нежели традиции и обычаи. Практически все предметы сервировки королевских банкетов, представленные в Сокровищнице британской короны, изготовлены уже после реставрации монархии с восшествием на престол Карла II в 1660 году, тогда как всё старинное убранство, кроме коронационного черпака, отправили в эпоху Междуцарствия на переплавку.

Главным предметом сервировки королевского стола считалась, как это ни странно, солонка — в силу того, что в старину соль была предметом роскоши, при этом солонка тщательно, охранялась из-за боязни отправления монарха.

Карл II даже выпустил специальный указ, в соответствии с которым после появления солонки на столе все, кроме пирующих, должны были оставаться на ногах в знак почтения к этому предмету сервировки. Солонка королевы Елизаветы I (1572 г.) из позолоченного серебра — самый древний экспонат Сокровищницы британской короны, наряду с коронационным черпаком. Предположительно её изготовил Аффабель Партридж — самый искусный серебряных дел мастер двора Елизаветы I.

Доподлинно же известно лишь то, что солонку в дальнейшем приобрел Карл II. Предположения эти представляются весьма достоверными, так как солонка в духе той эпохи богато украшена фигурками героинь античных мифов и добродетельных женщин, а кроме того, на ней выгравирована роза — эмблема Тюдоров.

Один из самых эффектных предметов сервировки, напоминающий нам изыски эпохи Тюдоров — Эксетерская солонка (ок. 1630 г.), также преподнесенная Карлу II в 1660 году в знак верности от населения города Эксетер, Предмет имеет форму воздвигнутого на скалистом холме замка, в башнях которого скрыты солонки, кроме того, внутри имеются выдвижные ящички для специй. Иногда проводят параллели между Эксетерской солонкой и Белой башней лондонского Тауэра, хотя на самом деле изготовлена она гамбургским мастером Иоханом Хассом, а украшающие её 73 драгоценных камня и символы Англии в эмали добавлены предположительно позднее, когда её преподнесли английскому монарху.

Еще один торжественный королевский банкет ежегодно проводился кавалерами ордена Подвязки в день их покровителя Св. Георгия. Коронация Карла II как раз и состоялась в этот день (23 апреля 1661 г.), неудивительно поэтому, что вновь провозглашенный монарх почтил старинный рыцарский орден (основанный в 1348 году) богатым подарком — большим набором солонок Св. Георгия. Из этого набора, предположительно предназначенного для 24 рыцарей, присутствовавших на пиру кавалеров ордена Подвязки, до нас дошли одиннадцать солонок, каждая из которых отличается от остальных. Скобы, служившие опорами утерянных крышек, долгие годы считались ножками, поэтому солонки выставлялись в экспозиции перевернутыми! Дошедшие до нас крышки увенчаны фигурками рыцарей.

К этой же эпохе относится несколько кувшинов для вина и высоких пивных кружек, вроде той пары, украшенной вакхическими сценками, которую изготовил немецкий золотых дел мастер Ганс Лембрехт III для коронационного банкета в честь Карла II. Следует отметить и кувшины для вина, которыми причащались прихожане англиканской церкви.

Последний по времени изготовления предмет сервировки пиршественного стола, и он же самый большой по размерам, принадлежал Георгу IV — последнему из британских монархов, в честь которых проводились коронационные банкеты. Задуманная как гигантская емкость для охлаждавшего вино льда, огромная винная чаша (вмещающая 144 бутылки) в стиле рококо имеет форму богато украшенной раковины, погруженной в водоем.

Позднее её использовали как чашу для горячего пунша, отсюда и название: большая чаша для пунша. Изготовили её золотых дел мастера Двора Его Величества, не в последнюю очередь благодаря которым король за свое недолгое правление (1820-30 гг.) умудрился влезть в громадные долги. Впрочем, монарх и сам не отличался умеренностью, в том числе в пище и напитках, из-за чего наслаждался он этим самым грандиозным предметом сервировки английского королевского стола весьма недолго.