Охота за головами

В чем сила, брат?

Если спросить у папуасов Новой Гвинеи или жителей островов Калимантан, Суматра, Ментавей и других богом забытых местечек Индонезии: правда ли, что их родители еще в 40-х годах XX века устраивали охоту за головами, -они, скорее всего, многозначительно промолчат. Ведь власти Индонезии и христианская церковь до сих пор решительно борются с этим старинным варварским обычаем. Поэтому приверженцам дедовских обрядов ничего не остается, как тщательно скрывать то, что недавно считалось почетным и уважаемым занятием.

На самом деле туземцы отправлялись на столь своеобразную охоту вовсе не потому, что отличались невероятной жестокостью. Все было гораздо проще. Жители индонезийских островов испокон века верили, что жизненная сила человека заключена в разных его органах, и особенно — в голове.

Три имени.

У папуасов Новой Гвинеи — ма-ринд-аним (что переводится как «истинные люди») — каждый мужчина имел три имени. Первое он получал при рождении. Произносили его крайне редко, да и то только родители ребенка. Обычно островитяне пользовались вторым именем — варай- игиз, или теб- игиз, что означало «памятное имя». Но важнее всего было получить третье, «настоящее» имя — игиз- ха, которое называли еще и «головным», потому что для его приобретения надо было раздобыть чью-нибудь голову. Для этого «истинные люди» отправлялись на охоту в те местности, где жили люди, языка которых папуасы не понимали и, соответственно, не считали их «истинными людьми». На чужеземцев можно было не только охотиться, но и грабить их, унося в свою деревню самые ценные находки — перламутровые раковины и стеклянные бусы, каменные и железные орудия труда.

Никто не забыт, ничто не забыто.

Приготовления к охоте начинались за несколько месяцев. Самые уважаемые мужчины деревни организовывали заготовку муки, получаемой из древесины саговой пальмы, руководили постройкой нового дома для охотничьих трофеев, заботились об оружии, лодках и барабанах для ритуального боя. Кроме того, следили за изготовлением церемониального полутораметрового столба, который следовало разрисовать и украсить птичьими перьями.

На охоту, длившуюся несколько дней, отправлялось население близлежащих соседних деревень. Дома оставались немощные старики и больные, а также некоторые молодые женщины, в обязанности которых входила подготовка к возвращению отряда из похода. Мужчин в походе сопровождали жены и дети. Наравне со взрослыми они несли необходимую кухонную утварь, оружие, продукты, вели с собой свиней и собак.

Рано утром, договорившись с жителями соседней деревни, охотники со своими сопровождающими и всем скарбом усаживались в лодки и запевали особые песни, которые помогали настроиться на предстоящую охоту. Такие песни носили название турази — «песни лодочного путешествия». На привалах охотники разбивали лагерь, ловили рыбу, а по вечерам плясали вокруг врытого в землю церемониального столба. На подступах к чужим землям маринд- аним били в барабаны и пели ритуальные песни, посвященные доблестным охотникам прошлых лет и своей покинутой деревне. Для поддержания боевого духа папуасы жевали бетель, смешанный с плодами арековой пальмы и известью, пили особый возбуждающий напиток и обязательно выполняли супружеские обязанности. Считалось, что такие действия благоприятствуют охоте.

Охота началась!

В намеченный день мужчины, оставив недалеко от выбранной для охоты деревни женщин и детей, натирали свои лица и тела мелом и отправлялись за трофеями. Охота начиналась на рассвете. Мало кому из потенциальных жертв удавалось спастись: папуасы выставляли караульных, которые ловили растерявшихся от страха и неожиданности людей. У своей жертвы охотники обязательно спрашивали имя, иначе полученная голова не имела никакой ценности. Испуганные, полусонные люди не понимали, что хотят от них белые, похожие на призраки чужеземцы, внезапно появившиеся из лесных зарослей. Несчастные молили о пощаде, а охотники, ни слова не понимая из сказанного, старались запомнить все выкрики жертвы, будучи твердо уверены в том, что захваченные перед смертью называют свои тайные имена.

Головы охотники торжественно несли в лагерь, где их надлежало «привести в порядок». Мозг жертв считался лакомством, его запекали, обваляв в саговой муке. Столов снимали кожу, очищали их от мяса и обмазывали глиной. Потом кожу снова натягивали и сшивали. Далее головы следовало подсушить на огне, стараясь, чтобы кожа не сморщилась. Теперь, когда трофеи были в полном порядке, можно было возвращаться домой.

Красота жертв.

В родной деревне все было готово к празднеству. Бананы и кокосы, саговая мука и свежая рыба ждали охотников, а для прибывших с ними гостей из других деревень были построены небольшие хижины. Свои жуткие трофеи охотники помещали в «дом для охоты за головами» — куи-аха, прикрепляли к ним косы из листьев кокосовой пальмы и надевали маленькие шапочки, сплетенные из коры деревьев. Головы, раскрашенные красной и черной краской и смазанные кокосовым маслом, имели весьма устрашающий вид. Вокруг куи-аха туземцы устанавливали столбы, «число которых соответствовало числу голов, привезенных с охоты. Каждый гость, зашедший в деревню, должен видеть, как славно поохотились ее жители!

Пока смерть не разлучит их…

На празднике, который устраивали в честь вернувшихся охотников, головы вывешивали на столбы, а старики затягивали длинные монотонные ритуальные песни. Молодежь водила праздничные хороводы и прославляла особо отличившихся охотников. Наутро мужчины и юноши, принимавшие участие в охоте за головами, усаживались рядами на деревенской площади, а их трофеи укладывали перед ними на больших листьях. Первый ряд состоял из мужчин, отрезавших головы, второй — из тех, кто «держал жертву», и третий ряд — из «воспользовавшихся стрелами». Все участники ритуала по очереди брали добытые ими головы и бежали к берегу моря и обратно, крича на бегу: «Приходи оттуда, оставайся здесь!» После такой весьма странной церемонии охотники угощались фруктами, рыбой и саго.

Пока от голов не оставались одни черепа, они висели в «доме для охоты за головами». А черепа хранили до тех пор, пока не умирал человек, получивший имя обладателя головы. После его смерти череп хоронили, стараясь зарыть недалеко от кокосовой или саговой пальмы. Папуасы верили, что даже погребенный череп наделен чудодейственной жизненной силой и способен повысить урожайность деревьев.