Почему грустит кипарис

Летом 1820 года молодой, еще практически юноша, великий поэт XIX века А.С. Пушкин отправился морем к южному берегу Крыма, где в Гурзуфе остановился в доме прославленного генерала Раевского, с которым был очень дружен.

Именно в этом доме, по словам поэта, он провел три самые лучшие недели своей жизни. Вот как об этом Пушкин написал своему брату Льву: «Суди, был ли я счастлив: свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства, жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался, счастливое полуденное небо, прелестный край, природа, удовлетворяющая воображение, горы, сады, море…» Подобная неповторимая атмосфера, пышная растительность древней Тавриды настолько очаровали юного Александра, что он очень полюбил этот небольшой земной уголок. Особенно же ему понравился кипарис, который рос рядом с домом Раевских, где в настоящее время находится музей поэта. Пушкин общался с этим деревом, словно с живым другом. Этот кипарис растет здесь и в наши дни. Что удивительно, он не только помнит великого поэта, но и грустит о нем.

Именно к такому выводу пришла недавно группа ученых во главе с доктором технических наук Геннадием Сергеевым, когда с помощью специальных методик обследовала не только кору дерева, но и пространство вокруг него.

Ученым удалось обнаружить, что от дерева исходит не только излучение, которое полностью совпадает с излучением личных вещей поэта, хранящихся в музее, но и то, что информационный фон кипариса гораздо меньше, чем у других, растущих поблизости и равных ему по возрасту деревьев. Короче говоря, жизненный тонус данного дерева явно понижен. Оно словно бы оплакивает свою разлуку с человеком, который его очень любил.

Ученые, несмотря на свои материалистические взгляды, были вынуждены признать: то, что окружает человека при жизни — растения, предметы, даже помещения, в которых он находился, на протяжении десятков и даже сотен лет сохраняют о нем память, которая распространяет свое излучение в виде спектра микроплазменных волн, несущих в себе о нем информацию.

Прежде всего это относится к людям далеко не ординарным, поскольку их энергетическое воздействие на окружающую среду значительно выше, чем у обычных людей. Доктор Сергеев сумел с коллегами разработать прибор, который способен преобразовывать излучения микроплазменных волн в электрические сигналы, положив в его основу полимерное вещество, которое имитирует. Шифровальщиком полученной информации оказалась, как ни странно, обыкновенная вода. Именно она является, как это ни удивительно, самой лучшей «хранительницей» памяти о нашем прошлом.

Но Сергеев с коллегами не остановился на полученных результатах, которые вроде бы подтверждали его теорию. Он провел еще один эксперимент. Ученые измерили информационный фон в большом зале гурзуфского Дома культуры (в то время там проходил Всемирный конгресс нетрадиционной медицины), затем сделали подобные измерения в музее А. С. Пушкина, где в то время посетителей было минимальное количество.

Удивительно, но в безлюдном музее, где было около десятка посетителей, информационный фон оказался в два раза выше, чем в зале, где находилась не одна сотня людей, ведущих интенсивное обсуждение и споры о преимуществах того или иного метода работы с пациентами.

Подобное явление Сергеев объясняет довольно просто. Жизнь в Крыму очень благоприятно действовала на пылкую и впечатлительную натуру великого поэта. Именно здесь он ощущал мощный прилив эмоциональной и творческой энергии. Поэтому предметы, которых он касался своими руками, его личные вещи могут многое рассказать о его эмоциональном состоянии того периода жизни.

Нечто подобное происходит и в другом музее, расположенном в Ялте. Экскурсоводы и посетители музея А. П. Чехова рассказали Сергееву и его товарищам, что когда они долго находятся около одного из экспонатов — пальто, принадлежавшего писателю, у них ухудшается самочувствие, начинает болеть голова, портится настроение. Исследовав прибором пальто, ученые обнаружили на участке его реглана, который соответствовал легкому писателя, пораженному туберкулезом, следы неизлечимой в то время болезни. Скорее всего, душевное состояние тяжелобольного писателя в те дни было настолько подавленным, что, спустя сто лет и даже находясь под стеклом, пальто отрицательно воздействует на окружающих.

Провели ученые экспертизу и с прядью волос французского короля

Людовика XVI, которая была отрезана у него перед казнью в 1793 году. Эта прядь долгое время хранилась в петербургском архиве, попав в Россию через министра иностранных дел графа Горчакова. Анализ показал крайне напряженное состояние духа, в котором находился монарх, приговоренный к смерти.

Но можно привести еще один пример, опять-таки связанный с Пушкиным. Было изучено два портрета графини Елизаветы Воронцовой, к которой Пушкин был далеко не равнодушен. Один был сделан поэтом, другой — художником — профессионалом. Реакция прибора на эти портреты была совершенно разной. Активность эмоционально насыщенного фона пушкинского рисунка полностью совпала с фоном, который был зафиксирован в помещении его гурзуфского музея, чего нельзя сказать о втором портрете.

Ученые утверждают, что при помощи их прибора, возможности которого по своей точности не уступают криминалистической экспертизе, можно отличить подлинное произведение искусства от подделки, хотя она и будет выполнена глубоко профессионально. Для этого следует только сравнить ее излучение с излучением вещей, принадлежащих данному мастеру. Почему это происходит? Дело в том, что излучение, исходящее от уникальных музейных вещей, создает вокруг них некую своеобразную защитную оболочку, или ауру, которая может быть нарушена при фото или телесъемке. Именно поэтому такие произведения искусства тщательно оберегают не только от механических, но и от других воздействий, создают специальную температуру окружающей среды, выбирают определенное место для размещения экспоната.