Высокие технологии в России: история Дубны

Русская энциклопедия называла его «восхитительным строительным ансамблем нового социалистического типа, отражающим творческое могущество русского народа, воодушевленного величавыми мыслями построения коммунизма». Скоро после погибели Сталина его статую подорвали, но Ленин до сего времени возвышается над Дубной – некогда примерным наукоградом, который в прошедшем был эмблемой русских достижений в области ядерной физики.

Сейчас Дубна желает принять роль в диверсификации русской индустрии, развивая высочайшие технологии. Не так давно город был объявлен свободной экономической зоной, где русские компании, специализирующиеся высочайшими технологиями, будут освобождены от пошлин и получат налоговые послабления. На левом берегу Волги уже строится новый город, спроектированный английскими конструкторами. Наша родина уповает, что Дубна перевоплотится в аналог Силиконовой равнины – либо хотя бы Бангалора. Анатолий Карачинский, глава наикрупнейшей в Рф IT-компании IBS, планирует перевести сюда сотки собственных программистов.

Дубна, построенная после войны, вначале была закрытым городом. После погибели Сталина тут разместился интернациональный институт ядерной физика, в работе которого участвовали также страны Варшавского контракта. Это был русский ответ европейскому ядерному исследовательскому центру – ЦЕРН – который именно в этот момент открылся в Женеве. С одной стороны, город кропотливо охранялся силами КГБ (в Дубне размещались также оборонный завод и ракетное конструкторское бюро). С другой стороны, Дубна давала ученым и инженерам такие свободы и привилегии, о которых большая часть русских людей могли только грезить.

С развалом Русского Союза финансирование науки сократилось в 20 раз. Но институт в Дубне выжил. «Наука пережила эпидемии и войны, так почему ей было не пережить разрушение СССР?» – удивляется Юрий Оганесян, глава Лаборатории ядерных реакций. Даже когда средства не поступали, опыты длилось. Более того, 1990-е годы оказались очень продуктивным периодом: тогда ученые открыли сверхтяжелые ядра, сделали институт и вернули ускоритель. «Может быть, он и некрасив, но зато один из самых массивных в мире», – гласит Оганесян, с радостью указывая на гигантскую установку из магнитов и труб.

В отличие от других научных учреждений Рф, институт в Дубне растерял не так много ученых из-за оттока кадров на Запад. Еще больше умопомрачительно, что выжили конструкторские бюро и оборонные предприятия. Бандиты, наводнившие русские промышленные городка в 1990-е годы, в Дубне не появлялись – ее защищали спецслужбы. А экономический шок переходного периода был смягчен благодаря малому бизнесу, ведает энергичный мэр Дубны Валерий Прох. «Мы упразднили все препятствия, и за два года зарегались две тыщи новых компаний – 700 из их работают до сего времени». Одна из компаний сделала 1-ый в Рф коммерческий ускоритель, при помощи которого стали изготавливать фильтры, отделяющие плазму крови от бардовых кровяных телец.

В прошедшем году тогдашний президент Владимир Путин объявил, что «опережающее развитие базовой науки становится нужным и изначальным условием модернизации русской экономики, завоевания фаворитных позиций в мировом разделении труда». Благодаря тому, что многие годы цены на нефть остаются высочайшими, средства закончили быть неувязкой: в 2007 году Наша родина вложила 130 миллиардов рублей (5,5 миллиардов баксов) в муниципальную корпорацию в области нанотехнологий – ее стали ассоциировать с проектом «Манхэттен». Даже китайцы, который покинули Дубну после того, как в 1956 году Хрущев обвалился с критикой на Сталина, возвратились в ядерный институт.

Но основная неувязка больших технологий в Рф совсем не в том, что нет средств либо не хватает мыслях. Главные трудности – это всесущая бюрократия, слабенькая юридическая система и устоявшаяся коррупция. Это помогает осознать, почему нанотехнологическая компания пока отыскала только один проект, куда можно инвестировать средства (кстати, зарегистрирован он в Нидерландах). Толика сверхтехнологичной продукции в русском экспорте составляет всего 0,6% – «зазорный показатель», как гласит член Русской академии Владимир Фортов. За последние 15 лет Наша родина не представила на рынок ни 1-го приметного лекарства, ведает он. Средний возраст русского ученого – более 50 лет. Одно из основных коммерческих занятий русских исследовательских институтов – сдача в аренду либо продажа собственных помещений либо местности.

Научные открытия обычно получают разработку за границей. В Рф просто не существует цепочки, которая бы превращала изобретение в рыночный продукт, пеняет академик Фортов. И чтоб решить эту делему, по его воззрению, необходимо не создавать муниципальные компании, а высвободить систему от бюрократии и позволить свободно работать личным компаниям. «Все другое мы попробовали и знаем, что это не работает», – заключает он.