Дом под звездным небом. Часть 7

Вниз уходила очень узенькая железная лестница.
- Пошел! Давай вниз! – прикрикнул я, на всякий случай держась от человека на приличном расстоянии.
- Как я полезу, там же света нет? – огрызнулся тот. Интересно, но он не выглядел особенно испуганным. Скорее… раздраженным, что ли.
- Пошел, сказано тебе! – я легонько ткнул ему в спину стволом пистолета. Тихо выматерившись, тот осторожно пошел в темноту. Я, освещая путь при помощи почти сдохшего мобильного телефона, последовал за ним, стараясь не споткнуться на скользких ступеньках.

Спуск был недолгим – метра на два. Резко повеяло сырой землей. Человек, все так же держа руки за головой, стоял в центре небольшого, явно наспех вырытого подвальчика с кустарными металлическими стенами. Я осмотрелся. В подвале ничего не было.

Я на секунду прикрыл глаза – резко заболела голова, — потом спохватился, но человек и не думал убегать или прятаться. Напротив, он с явным удивлением таращился куда-то вдаль. Невольно проследив за его взглядом, я заметил в углу небольшой эмалированный таз. И всё.
- Таз? Просто таз? Это что, издевательство? – вырвалось у меня. – Это что…

Я осекся, потому что человек внезапно изменился в лице. Глаза заблестели красным, зубы заострились, а кожа стала похожей на какую-то чешую. От неожиданности я отшатнулся назад, резко развернулся – и увидел, что нет ни лестницы, ни выхода. Просто стена.

Лицо человека вдруг стало опять нормальным, он ухмыльнулся и тонко зашипел. Я попытался нажать на курок, но пальцы были словно ватные, не желающие подчиняться сигналам мозга, голова закружилась и почему-то сильно захотелось спать.

Всё вокруг стало черным. Перед глазами начали мелькать странные видения. Радужный калейдоскоп с треугольными стеклышками. Пейзажи Харбина и китайцы, состоящие из хурмы. Отец в своей шинели, жонглирующий опасной бритвой и как-то подозрительно хитро покашливающий. Человек, похожий на петуха, пытающийся запихнуть внутрь себя ящик сгущенки. Потом видения начали соединяться друг с другом, образуя настоящий цветной водоворот, он крутился всё сильнее и сильнее, потом цвет пропал, но чувство головокружения осталось, сильно мутило, совсем как в тот раз, когда я на спор выпил две бутылки водки. А потом я ощутил резкую свежесть и очнулся – лицом в снегу.
Я кое-как привстал. Рядом сидел тот самый мужик и с озабоченностью вглядывался в моё лицо.
- Ну, очнулся? – беззлобно спросил мужик, почесывая подбородок.
«Блин, а ведь я в него пистолетом тыкал», — вяло подумал я. Стало слегка стыдно и надо было хоть что-нибудь сказать.
- Эм… спасибо, например, — неуверенно сказал я и тут же меня обильно вырвало.

- Таз? Это что, издевательство? – раздался громкий голос сзади. Иван вполне мог себе представить разочарование, написанное на лице паренька. «Интересно, а что он хотел тут найти?», подумал он, еще раз оглядывая «таз», а на самом деле – нечто, очень напоминающее небольшой локатор.

Тишину теперь нарушало только едва слышное шипение. «Он что, с ума сошел, что ли, что шипеть начал?» — Иван развернулся. Глаза уже привыкли к темноте, поэтому источник странного звука летчик засек почти сразу – в стене, аккурат рядом с пацаном, была вентиляционная решетка.

Иван всё понял. Парнишка захрипел и повалился навзничь, но Иван уже мчался к выходу, подхватив его по пути. «Только бы не успеть надышаться этой дрянью», — думал летчик, пытаясь как можно быстрее вскарабкаться вверх по ступенькам, чувствуя головокружение и нехорошее покалывание в груди. В операционной он задерживаться не стал, а вместо этого рванул сразу на улицу, жадно дыша чистым морозным воздухом.
- Ништяк, — прошептал Иван, чувствуя, как легкое отравление газом сходит на нет. Тут он вспомнил о невольном напарнике и, особо не церемонясь, сбросил его аккурат мордой в снег. Пускай отдохнет.

Потом летчик быстренько освежил в памяти недавние события. Парень каким-то образом устроил засаду возле операционной, вооруженный пистолетом, явно пытающийся что-то узнать. Это занимательно и полезно, потому что Иван тоже очень хотел бы что-то узнать. Хотя бы то, почему один-единственный радиолокатор в здании находился в подвале, почему он охранялся при помощи галлюциногенного газа, почему тут вообще нет никакой охраны, что тут вообще вокруг за чертовщина происходит, а главное — почему на столах в операционной был выгравирован один и тот же знак – заштрихованные ромб и круг.

- Блин, — я вытер рот рукавом, попытался встать. Ноги держали плохо и я невольно шлепнулся на пятую точку прямо в снег. Мужик хохотнул.
- Ну ты даешь. Приличную дозу хапнул, а теперь пытаешься ходить как ни в чем не бывало. Ты в следующий раз, когда с жизнью покончить захочешь, сразу нос в вентиляцию суй.
- Я же не знал, — всё еще слегка подташнивало, но, вроде, общее состояние становилось получше. – Нельзя тут сидеть, охрана придет.
- Как она выглядит?
- Хрен его знает, я ни разу не видел. А вот Захар явно с ними встречался, — человек был настроен явно дружелюбно, так что скрывать от него правду смысла не было.
- Хм, Захар, значит… Видел я недавно одного человека с таким именем… — пробормотал незнакомец. – Странно, когда я сюда заходил, никакой охраны не было видно. Ни следа.
- Действительно, странно, — прошло минут пять, но никаких проблем до сих пор не возникло.
- Что ты тут делаешь, кстати? Просто интересно, — я заметил, что на лице у человека красовались свежие ссадины, словно он буквально только что с кем-то дрался.
- Долго объяснять.
- Тебе еще все равно проветриться надо, — пожал плечами человек, — а я пока посмотрю, чтобы никто не подошел незамеченным. Ты, если стрелять не умеешь, пистолет мне отдай, на всякий случай.
Я так и сделал.
- Семён.
- Иван. Будем знакомы, — Иван пожал протянутую руку. – Ну а теперь, Семён, расскажи все-таки, что это за место.
- Ну ладно. В общем, как-то раз зашел я…

Спустя полчаса.

- Ну и как мы теперь туда полезем? – задумчиво пробормотал Семён, косясь на черный зев люка. Перед тем, как вернуться в операционную, они еще немного подождали в засаде, только чтобы еще раз удостовериться, что охрана действительно куда-то запропастилась. Иван, правда, предложил прочесать всё здание, но Семен категорически не захотел идти на второй этаж. Из его слов летчик понял только что-то про странные кровати и бесконечный коридор, ничего не понял, но из солидарности промолчал.

По пути Иван вкратце рассказал, как интересно прошел его первый день на новой работе. Парень слушал внимательно, правда, когда речь дошла до Захара, как-то изменился в лице и поник. Более-менее пришел в себя он только когда оказался в ярко освещенной подземной комнате.

- Думаю, за это время всё должно было выветриться, — предположил Иван, изо всех сил вспоминая армейский курс РХБЗ. Семён тем временем осматривал одиноко лежащий у стены ноутбук.
- Разрядился, гад, — он подошел к хромированному столу, постучал пальцем по вытравленному кислотой клейму. – Блин, что же это значит, никак не могу понять.
- Похоже на бразильский флаг. Только там круг в ромбе, а тут наоборот.
- И при чем тут бразильский флаг?
- Понятия не имею. Просто озвучил идею, — Иван взял со стола кюретку, взвесил на руке, положил обратно. – Серьезное оборудование. Я, правда, в хирургии ничего не смыслю…
- Вот чем они лоботомию делают, — Семён показал ему новенький, сверкающий длинный инструмент, похожий на ножичек для колки льда. – Орбитокласт называется.

Я положил орбитокласт в нагрудный карман куртки. Авось пригодится, все же нож как-никак, сойдет за оружие.
- Ну, я пошел, — сказал летчик, направляясь к люку. – В случае чего, отстреливайся. Ты лучше к двери поближе подойди и сбоку встань, у стены, тогда первых входящих точно положишь. А я проверю, остался ли внизу газ. Кажется, на меня он не особо действует, не то что на тебя.
Я выполнил приказ. Минуты через две раздался приглушенный голос:
- Всё чисто, залазь.

Семён молча смотрел на «таз». Больше в подвале действительно ничего интересного не было, не считая злосчастной вентиляционной решетки.
- И что это?
Летчик внимательно осматривал предмет.
- Знаешь, это очень, очень похоже на пеленгатор. Так… хотя нет, не пеленгатор… А ну-ка, дай мне пистолет.
Получив желаемое, Иван аккуратно прицелился.
- Ты бы подальше отошел, рикошет, мало ли.

Парень быстро смекнул и исчез в темноте. Иван нажал на спусковой крючок. Предосторожность оказалась лишней, потому что пуля застряла в «тазе». Иван подобрал гильзу, подошел к предмету и достал из кармана брюк скальпель, предусмотрительно позаимствованный ранее в операционной. Наблюдающий за процессом Семён хмыкнул.
- А что? Ты вон тоже себе трофей забрал, — летчик принялся ковырять электронную начинку прибора. – Ага, посвети сюда.
Семен поднес мобильный телефон вплотную к прибору. Какие-то проводки, платы, реле.
- Это точно не пеленгатор. Видишь, строение совсем другое. Хотя, может это какой-то тип другой… Стоп, покажи экран!

Экран телефона светил тускло.
- Странно, он уже давно как должен разрядиться, еще когда я пришел сюда, аккумулятор был почти севший.
- Ты говорил, что, пока ты сюда из города шел, связь не ловила. Вообще. Так?
- Ну.
- А теперь?
Напротив значка в виде антенны горело две полоски, которые то и дело гасли вновь.
- Стоп. То есть это…
- Глушитель – в унисон произнесли мы. Иван посмотрел мне в глаза.
- А если сам глушитель находится в подвале, значит, он связан с антенной. А если есть антенна, значит, она покрывает большую площадь. А если она покрывает большую площадь и вдруг внезапно отключается…
- Значит, нас уже засекли, — закончил я. Внутри всё похолодело.

Двадцать пять минут назад. Неизвестное место
Человек в старой военной шинели широкими шагами, почти бегом ворвался в радиорубку.
- Осмоловский! Что происходит, мать твою?
Низкорослый лейтенант снял широкие наушники.
- Роман Петрович, на «Береге» пропало поле.
- Чего? – Роман Петрович кушал, прежде чем ему сообщили, что произошло ЧП и теперь в обвислых седых усах запуталась полупрозрачная полоска капусты. – Причина?
- Не могу знать, на объекте никого нет — лейтенант поспешно замолчал, увидев, как глаза человека медленно, но верно наливаются кровью.
- Охренели совсем? Что это значит, «никого нет»? Где охрана?
- Роман Петрович, не надо на меня орать, — к лейтенанту вернулось более-менее стабильное расположение духа, — я тут ни при чем. Решение о переброске людей принял новый начальник станции-семь. Он сообщил, что засек вблизи леса неопознанное летательное средство и пошел вместе с людьми проверять, что там такое.
- Как. Выходил. На. Связь. Начальник. Охраны. Берега. – отчеканил Роман Петрович.
- По рации. По обычной рации. Едва успели на аварийную переключить, иначе бы сразу утечка, — грустно выдохнул лейтенант. Несколько секунд он и Роман Петрович просто стояли и пялились друг на друга.
- Но на седьмой станции начальник – Шлыков. Он таких ошибок не допускает.
- Ну, помните тот вчерашний инцидент с проникновением на объект неизвестных? Временно поставлен новый начальник.
- Кто?
- Петухов.

Роман Петрович обессилено опустился обратно в кресло и закрыл лицо руками.
- О господи, — только и смог сказать он. – Кому пришло в голову назначить именно на «берег» именно его…
Лейтенант, поняв, что ситуация вырисовывается не лучшая, решил немного разрядить обстановку.
- Мощность соседних установок повышена, вряд ли утечка была сильной.
- Ладно, передай Петухову, чтобы он немедленно возвращался на объект — Роман Петрович махнул рукой, — хоть бы в Центре об этом не узнали.
- А там уже всё знают. Петухов, когда передавал сообщение, перепутал частоты.
Роман Петрович, наконец, обнаружил на своих усах капусту и стряхнул её. Его пальцы явно дрожали.
- Всё, с меня хватит. Как только Петухов вернется, пойдёт на сырье в первую же очередь.
- Вы уверены, Роман Петрович? – обеспокоенно спросил лейтенант, надевая наушники обратно. – Людей и без того мало.
Роман Петрович не ответил ничего, но по тяжелому вздоху человека лейтенант понял, что попал в точку. Слегка усмехнувшись, он повернулся к мониторам.
- Сейчас я отправлю его обратно.

Двадцать минут назад. К северо-востоку от объекта под названием «Берег», вблизи угнанного вертолета.

- Глянь на петушка, как старается, — боец в зимнем камуфляже сплюнул себе под ноги. Его приятель пожал плечами.
- Вот раньше как было. Три года – и вообще никаких происшествий. А этот… специалист, чтоб его.
Чуть поодаль крутился щуплый Петухов, с озабоченным видом осматривающий вертолет. Боец задумался.
Интересной деталью было то, что имя Петухова почти никто не знал. Когда он попал в организацию, он, конечно, пытался познакомиться со всеми, называл свое имя и протягивал для рукопожатия худую липкую ручонку, но то ли звучная фамилия запоминалась слишком хорошо, то ли имя было чересчур обычное, так что оно мгновенно забылось и иначе, как Петуховым, его вообще никто не называл.

Сам Петухов гордо величал себя «специалистом». Правда, в чем его специалитет заключался, понять было сложно, так как Петухов вообще ничего не умел делать, а если и пытался, то из рук вон плохо. К сожалению, у Петухова были какие-то особые связи с высшим начальством, так что приходилось, стиснув зубы, выслушивать инсинуации Петухова о собственной важности. Важность заключалась в том, что Петухов копался в архиве и время от времени сжигал старые документы. На большее он не был способен.

Однако вскоре несколько неизвестных лиц проникли на объект «Берег» и едва не попали в операционную. Командир охраны Шлыков попытался уничтожить нарушителей, однако что-то пошло не так и двоим неизвестным удалось уйти. Правда, их личности удалось установить тут же. Одного взяли через несколько часов, на периметре объекта, куда он зачем-то вернулся, тут же прооперировали и отправили на островную станцию. С другим вышло сложнее, так как он оказался сыном какой-то важной шишки, поэтому брать его решено было тихо и без шума и желательно живым. Парень же оказался не промах и каким-то чудом успел улизнуть буквально в последний момент. Шлыкова моментально разжаловали и отправили на операцию – по иронии судьбы, на его же объекте – дабы наглядно показать, что случается с теми, кто плохо выполняет свои обязанности. Чтобы место не пустовало, туда временно приткнули Петухова, который едва не лопнул от осознания собственной важности. Важность заключалась в том, что теперь он командовал аж двумя бойцами – постоянным гарнизоном «Берега», плюс одним переведенным из Центра, да должен был круглосуточно проверять местность вокруг, докладывая о каждом нарушении.

Но Петухов не был бы собой, если бы не допустил очередную ошибку. Когда локаторы засекли неизвестный вертолет в небе над его квадратом, Петухов, вместо того, чтобы немедленно доложить в центр и вызвать подмогу, решил отличиться и лично выяснить, в чем дело. Для этого он демаскировал старый УАЗик, приказал бойцам грузиться внутрь и поехал смотреть, решив, что в его отсутствие всё равно ничего плохого не случится. Машину водил он, разумеется, плохо и в итоге врезался в мирно стоящий на лесной опушке пустой вертолёт. Врезался легко, никто не пострадал, однако доверие бойцов к себе подорвал окончательно и теперь, пытаясь хоть как-то вернуть расположение людей, ходил с умным видом вокруг вертолета и рассказывал об устройстве машины. Так как Петухов устройство вертолета знал очень смутно, рассказ не особенно шел на пользу его и так несуществующей репутации.
Кроме того, вертолет был выведен из строя – намеренно и теперь Петухов отчаянно не мог понять, что же с механизмом не так.

- Он сломан, точно сломан, — Петухов ковырял приборную панель. – Вот, жиклер не в порядке.
- Жиклер вообще по-другому выглядит и его тут не может быть чисто физически, — не выдержал один из бойцов, который был более-менее подкован технически, — это экран показателей альтиметра. И он не сломан, просто машина находится на уровне земли, вот он ноль и показывает.
- Заткнись, а? – взъелся Петухов. – Умный нашелся, тоже мне. Так, ну я даже не знаю, на вид всё целое. Так, а вот тут проводки разноцветные торчат, подозрительные такие…
- Всё с приборами в порядке, это бензобак пробит. Или ты запах не чувствуешь?
По правде говоря, Петухов действительно не чувствовал запах из-за сильного насморка. Он хотел было возмутиться из-за того, что к нему неуважительно обратились на «ты», потом передумал и щелкнул рычажком карманной рации.
- Центр? Центр, приём, это станция-семь…
В трубке раздались громкие щелчки, потом послышался раздраженный голос:
- Тебе сколько раз говорить, не выходи через общую на связь! Аварийную врубай!
Петухов поморщился, но все же переключил рацию на аварийную частоту.
- Это станция-семь, обнаружен вертолет с бортовым номером 22-12. Пилота нет. Судя по следам, один человек ушел от вертолета в лес…
- На твоем объекте пропало поле! Быстро разобрался, в чем дело, или я тебя голыми руками придушу! – орал голос. Петухов опустил рацию и поёжился.
- Так, ты – он ткнул пальцем в «механика», — сейчас поедешь со мной, а вы двое сторожите тут, чтобы никто не подошел.
- Может, вызовем подкрепление? Что, если поле было испорчено умышленно? Ведь и дня не прошло с тех пор, как на объекте засекли чужих, — попытался образумить командира один из бойцов, но Петухов лишь махнул рукой – жест получился весьма неубедительным.
- Я главный! Я буду решать, кого вызывать, а кого нет! – он сел за руль УАЗа. – Артемьев, давай в машину. На месте будем минут через двадцать.
Артемьев обреченно вздохнул. Один из его коллег похлопал его по плечу.
- Постарайся там не погибнуть по дороге. Как его за руль-то пустили, не понимаю.
Только теперь Петухов вспомнил, что забыл выключить рацию и поспешно щелкнул рычажком.

Лейтенант, который из-за работающей рации Петухова слышал весь разговор, опустил наушники и теперь смотрел прямо перед собой с несколько ошалевшим видом.
- Нет, он с ума сошел…
Он быстро переключил канал связи.
- База-2? Срочно высылайте людей на «Берег». Чем быстрее, тем лучше, там ЧП.

Настоящее время, объект под кодовым названием «Берег», операционная
- Машина! И два человека, вооружены, — летчик поманил рукой, — быстрее на лестницу! Если у них есть хоть одна граната, в операционной нас положат мигом, а так хотя бы шансы есть.

Я машинально повиновался, судорожно думая, что делать. У Ивана пистолет, осталось семь патронов. Плюс два запасных магазина, но на перезарядку нужно время. У меня есть острый орбитокласт, но оружием его можно назвать лишь с большой натяжкой. Остается лишь надеяться на боевой опыт летчика.

Мы, пригибаясь, бегом преодолели два лестничных пролёта, остановившись на площадке третьего этажа. Иван опустился на одно колено, держа под прицелом лестницу ниже.
- Смотри, Семён, — процедил он сквозь зубы, не отводя от лестницы глаз, — если меня серьезно зацепят, ты в героя не играй, сразу хватай ствол, беги по коридору и сигай вниз с окна. Там снег, может и получится убежать. Будут стрелять, беги зигзагами, не оборачивайся, пока до леса не дойдешь, там уже скроешься. Всё понял?
- Да, — я сглотнул комок в горле.
- Ну и хорошо.
Внизу послышались шаги.

Петухов побежал проверять генератор помех, а Артемьев решил тем временем прочесать основное здание операционной. На втором этаже не оказалось никого и он уже решил расслабиться, как вдруг уловил какой-то шум на этаже выше.

Артемьев тихо, медленно прошел мимо бесконечного ряда кроватей. На втором этаже никогда не было освещения, потому потенциальный нарушитель, потеряв пространственную ориентацию, не должен был заметить скрытую во тьме запасную лестницу, ведущую аккурат на третий этаж – мера как раз на случай экстренной ситуации. Артемьев и сам едва не прошел мимо нужного места – седьмая койка справа, шаг в сторону.

Выход на третьем этаже был замаскирован под обычную кафельную стенку – отъезжающую вбок – и находился в душевой. Артемьев выглянул в коридор, выставив перед собой оружие. На лестничной площадке рядом с неизвестным пацаном сидел Ванька Вольнов.
- Ванька? Ты?

Иван от неожиданности едва не выпустил в пустоту всю обойму. Голос раздавался из вроде бы пустого коридора, где секунду назад точно никого не было. Он развернулся и увидел Сашку Артемьева, с недоуменным видом опустившего дуло автомата и направляющегося прямо к нему.

Того самого Сашку, которого он еще в девяносто пятом вывез на своем вертолете из засады боевиков. С которым они вместе прошли полвойны. Того самого Сашку, который сгорел в БМП вместе со всем своим отделением, а теперь, как ни в чем не бывало, с глупой улыбкой шел сюда.
- Это кто? Ты его знаешь? – Семён, как всегда, немного тупил.

Петухов с горестным видом осматривал исковерканный генератор помех.
- Ну, блин, писец… И что я теперь в Центре скажу? – ныл он, глядя на ни на что уже не годный кусок металла. Потом он вспомнил, что Артемьев вот уже несколько минут как пошел проверять здание и до сих пор не вернулся.
Петухов решил подождать еще чуть-чуть, а потом пойти и проверить всё самому. Про себя он уже предвкушал, как будет распекать нерадивого подчиненного.

Иван и неизвестный человек в белом камуфляже долго не могли отойти от шока.
- Ты же умер! Умер десять лет назад! У меня что, глюки?
- Да я-то жив, а вот что ты тут делаешь? – человек подошел еще ближе, но Иван моментально направил на него пистолет. – Эй, да ты чего? Ты что, будешь в меня стрелять? Я же в тебя не целюсь! – с этими словами он повесил автомат на плечо. Иван, посомневавшись секунду, опустил дуло.
- Да что тут вообще происходит?
- Погоди, Семен, не всё сразу, — прервал меня Иван, ставя пистолет на предохранитель. – И что ты теперь будешь делать? – вопрос был адресован не мне.
- Понятия не имею… Я вообще не понимаю, как ты тут оказался, да еще и не один. Это же секретный объект, закрытая зона!
- Слушай, Саня, — летчик на секунду закрыл глаза, — нам надо уходить отсюда. Вот-вот прибудет охрана…
- Я и есть охрана, вообще-то.
- Так ты и есть охрана? – не выдержал я. – И друзей моих, значит, замочил тоже ты, да?
- Нет, тут история совсем другая, — начал тот, но Иван опять меня перебил.
- Саня, ты же меня хорошо знаешь? Вспомни, сколько мы вместе пережили, как воевали. Ты доверяешь мне, или нет?
- Если бы не доверял, сразу бы стрелять начал, у меня приказ – уничтожать любого нарушителя, — ответил охранник. – Но это – военный объект высшей степени секретности и я сделаю исключение только для тебя и твоего друга. Просто уходите и я сделаю вид, что вас тут и не было.
- Так-так-так и что значит «вас тут и не было»? – раздался неприятный голос со стороны лестницы.

Дохлого вида заморыш с непропорционально длинными руками стоял на площадке второго этажа и с торжествующим видом потирал скользкие ладошки. Хреново, подумал Иван, уже который раз не могу вовремя заметить, как приближается противник. Старею, что ли.

- Рядовой Артемьев, открыть огонь! Немедленно!
- Подожди, я хорошо знаю этого человека. Он не принесет проблем, — начал боец, но Петухов его не слушал.
- Если ты не откроешь огонь, это сделаю я, — с этими словами он полез в кобуру. Так как Петухов и тут не мог не накосячить, его пистолет зацепился за кожаный ремешок кобуры. Пока он отчаянно дергал кобуру, Иван уже со всех ног нёсся вниз по лестнице, но его опередил Артемьев. Мощный удар пришелся Петухову в челюсть, тот ошеломленно всхлипнул и повалился навзничь, хорошенько приложившись затылком о бетонный пол.
Сашка потирал костяшки пальцев.
- А что? Он мне всё равно никогда не нравился, — с невинным видом сказал он подходящему Ивану. – Вот только понятия не имею, что я буду теперь говорить в своё оправдание, когда он очухается…

И тут с улицы донесся скрип тормозов.
- Не понял, — нахмурился Артемьев, выглянул в окно. На снегу стоял крытый грузовик, из кузова которого выскакивали вооруженные люди и моментально рассредоточивались по окрестностям.
- Твою мать! Слушай, всё, что нам надо, так это добраться до леса. Там мы уйдём. Ладно?
Артемьев собрался с мыслями.
- Значит так, я сейчас выйду. У вас будет примерно минуты три, пока я разговариваю со старшим группы. В душевой увидишь стену, там выход на второй этаж, еще ниже – запасной выход на улицу, рычаг на стене, нащупаешь. Подхвати с собой этого, — Артемьев пнул в бок бесчувственного Петухова, — опусти мордой в снег, чтобы немного отошел и положи его так, чтобы будто бы он башкой в дерево врезался, сам. Я, как проблему улажу, приду, заберу его. Всё равно он в отрубе как минимум полчаса будет.

Спустя пятнадцать минут.

- Ты зачем генератор раздолбал, изверг? – полушутя спросил Артемьев, закуривая изломанную папироску. Не знаю, что уж он наплел охране, но она довольно быстро погрузилась обратно в машину и уехала.
- Считай это спортивным интересом. Что это, собственно, за генератор такой?
- Понятия не имею. Мне говорят сторожить – я сторожу. Так вот, как ты все-таки тут очутился?
- Ну, все было примерно так…
Иван рассказывал о своих злоключениях старому товарищу, а тот по мере рассказа сильно менялся в лице и под конец сидел совсем уже угрюмый.
- Знаешь, если бы кто другой мне это рассказывал, — наконец, ответил он, — я бы не поверил ни единому слову. Сто процентов. Но от тебя… да и кое-что сходится… Нет, странно, ну не может быть…
- Знаешь что, Саня, а расскажи-ка ты кое-что! Например, почему я десять лет считал, что ты погиб, а ты тут прохлаждаешься, занимаешься фиг пойми чем.

Рассказ Александра Артемьева.

- Ну, попали мы тогда крепко. «Духи», они, суки, засаду устроили, да еще в таком месте прямо, чистое поле. Мы одни ехали, никакого сопровождения, зато местность простреливалась хорошо. Никто не ожидал. Не знаю, на что они рассчитывали, может, наркотой закинулись, может, совсем уже фанатики. Ну, или думали: раньше мы их успеем, чем они нас. У них вон, гранатометов до хрена было, уже потом, после боя, наши штук восемь целых подобрали, не знаю уж, откуда они столько раздобыли. Из травы встали в полный рост да и давай шмалять. Человек пятьдесят нападало, а нас, считай, одиннадцать, да плюс водитель и стрелок.

Первый-то раз они промахнулись, БМПшка на обочину съехала, стрелок на ходу их штук семь скосил, одним залпом. А потом всё-таки достали. Мне еще повезло, я около люка сидел, считай, наружу выбросило, а вот половину пацанов вмиг сожгло, как в печке. До сих пор помню, как они кричали. Выбралось нас пять-шесть, точно не помню, все израненные, а тут еще эти скоты визжат своё «аллах акбар» и свинцом всё поливают. А я лежу на земле и чувствую, как штанина горит, но боли нету, то ли шок, то ли адреналин, не знаю даже. И такое состояние, знаешь: почему-то спокойное, расчетливое. Думаю, ну всё, помирать, так достойно. С десяток «духов» я таки завалить успел, они в полный рост шли, обдолбанные, ничего не боялись. Стрелять-то стреляю, а сам ощущаю: раз удар в плечо, раз – в бок, еще раз в бок, в руку потом и всё тёплое течет. Под конец в голову ударило, скользнуло – и сразу ничего видеть не стал. Темно. Ну, вот и всё, думаю, хоть живым не взяли и то хорошо. И отрубился насовсем.

А спасло меня то, что мимо как раз «крокодил» с задания летел, а боезапас у него еще остался. Он пониже спустился, раскрутил стволы и оставшихся «духов» методично в фарш переработал. Когда медичка приехала, я еще живой был, но очень сильно покоцанный. Очень сильно. Да еще и без сознания.

Вот ты говоришь, что меня до сих пор мертвым считают, будто тогда всё отделение положили и меня в том числе. Скрывать не буду, мне тогда это тоже странным показалось. И вертолет словно тут как тут оказался и медичка, прям под заказ. А когда я в медичке ехал, сознание и зрение ненадолго вернулись – ну, как сквозь черный туман видно, шум в ушах, но мне тогда показалось, что не особо эти фельдшера на военных похожи. Не знаю, почему, ну вот чувство такое. Я потом уже внимания на это не обращал, потому что, сам понимаешь, в таком-то состоянии всё, что угодно, может почудиться.

Не знаю, сколько времени меня откачивали. В голову-то ранение серьезное, да и вообще я после боя скорее решето напоминал. Одиннадцать дырок, разной тяжести, плюс подгоревший. Ожоги лечили, штопали голову, штопали другие раны… Всё это время под капельницами, препаратами, счет дням потерял. Да что там дням – месяцам. И палата одиночная, ни телевизора, ни радио, только голые стены да вентилятор, ну и оборудование медицинское, само собой. Врач четыре раза в день подходит, что-нибудь вкалывает, иногда наркоз – и на операцию, еще что-нибудь подшить.
Ну а потом вроде починили меня, полностью. Я сначала по палате ходил, заново учился, с палочкой. Когда на улицу выпустили, глазам не поверил – снег. Спрашиваю у доктора, где я. Он отвечает, что место секретное и позже мне всё объяснят.

Потом приходит ко мне человек с офицерскими погонами. Полковник. Говорит, мол, на передовую ты больше ни ногой, состояние уже не то, а вот в тылу пригодишься. Будешь охранять важный объект.

Ну и всё. Вот уже сколько лет охраняю. Воинская часть в городке, тут неподалеку, человек там мало, около тридцати. Работы, в принципе, мало: время от времени ходишь в караул, проверяешь посты, смотришь за приборами. Иногда можно сходить в увольнительную в город, вот только дисциплина строгая – никаких лишних разговоров. А вот именно военных в части почему-то очень мало – я, еще три солдата и несколько офицеров. Солдаты, кстати, все попали сюда точно так же как я – бой, тяжелое ранение, госпиталь, самолет. Весь остальной персонал – какие-то ученые, гражданские, с обычными солдатами они не общаются. А почти вся охрана, ну, типа той, которая сейчас приезжала – иностранцы, финны. Я никак понять сперва не мог, почему на секретном объекте иностранцы, но полковник сказал, что всё в порядке и это стопроцентно наши люди, им можно доверять.

Так и живу. Иногда письма домой пишу, отправляю на почте. Вот только ответов никогда не получал, одиноко, знаешь ли. Телефон тут барахлит, а сотовой связью пользоваться в части нельзя, помешает работе приборов. Я как понял, здесь что-то вроде радиоэлектронной лаборатории, постоянно какие-то цифры передают, чертежи, схемы. Ну, еще операционные есть, вот как тут прямо, их штуки три, не знаю, зачем они нужны. Полковник сказал, они законсервированы и никто ими не пользуется.

Вчера меня перебросили вот сюда, сказали, что случилось чрезвычайное происшествие, финны нарушителей поймали. Куда дели финнов, понятия не имею, нам поставили начальника – вон то чмо, которое сейчас в сугробе дрыхнет – показали, как в случае чего между этажами тайно перемещаться, ну, я через такой вот проход вас сейчас врасплох и застал. И дня не прошло, как начальничек приказал сворачиваться и гнать на опушку. Там мы нашли вертолет, а потом на петушка наорали по внутренней связи и мы с ним отправились обратно. Ну, дальше вы уже знаете.

Я сидел и думал.

Итак, что мы знаем. Старый друг Ивана едва не погибает. Его, пользуясь бессознательным состоянием, перевозят куда-то на север и годами держат в госпитале, в полной изоляции, пичкая разными лекарствами. Потом в ультимативной форме предлагают остаться здесь. Контакт поддерживается только с такими же солдатами, а сам человек всерьез думает, что находится на некоем стратегически важном объекте и потому лишних вопросов не задает. Финны. Почему финны, причем тут они вообще? Малочисленность народа на базе. Несколько офицеров – я машинально вспомнил про отца и поёжился. Строгий режим секретности.

В это же время я, имея доступ к картам отца, случайно замечаю неизвестные строения и иду вместе с товарищами посмотреть. В итоге живым и здоровым выбираюсь только я, да и то приходится бежать из города. Захара же хватают, оперируют и отправляют на загадочную полярную станцию, куда в это время случайно попадает Иван, нанятый на работу в условиях острой нехватки персонала. От Ивана, в свою очередь, планируют избавиться после того, как он выполнит задачи по транспортировке важных приборов. Над Захаром проводят странный эксперимент, в результате которого станция уничтожается. Иван узнает о существовании того самого места, куда направлялся я и успевает бежать. Его вертолет, судя по всему, засекают в воздухе только над материком, а это может значить то, что на станции располагались локаторы, обеспечивающие разведку над морем.

Всё равно чего-то не хватает. Какие-то обрывки информации, никак не складывающиеся в общую картину.
Летчик, видимо, думал о том же. Он резко поднялся на ноги.
- Семён, Саня. Знаете, как получить часть ответов на наши вопросы?
- Ну?
Иван недобро посмотрел на распластанного по снегу Петухова, который уже слегка очухался.

Петухов сначала хотел сделать какой-нибудь красивый жест, сказать крутую фразу вроде: «Вы ничего от меня не услышите, негодяи! Никогда!», однако потом он посмотрел на кулаки Артемьева и моментально решил быть более прагматичным человеком.
- Да-да-да, конечно, всё расскажу, что надо, — залепетал он, давясь соплями.

Допрос Петухова.

- Что это за место?
- «Берег». Еще его называют станция-семь.
- Что находится внутри?
- Операционная.
- Операционная и всё?
- Ну и… — Петухов замялся. Ему в голову внезапно пришла мысль о том, ЧТО с ним сделают, если он выболтает что-нибудь очень важное и он сделал вид, что закашлялся, пытаясь выиграть немного времени на раздумья. Артемьев план понял и без промедления двинул своего начальника по лицу.
- Ну не надо, не стукай… – ныл Петухов, тряся головой.
- Говори, что там еще! Быстро!

Петухов что-то невразумительно лепетал, Артемьев попробовал расслышать хоть слово, но не смог (хотя ему показалось, что-то вроде «деревня», «хлеб» и «будьте же вы людьми»). Поняв, что Петухов пытается их запутать, боец попросил друга:
- Помоги-ка с ним.
Летчик сильно, но аккуратно выкрутил руку Петухова почти до упора. Раздался негромкий хруст.
- Ааа, не надо, я скажу! Я скажу! Там генератор! Отпусти, больно, сукаааа…
- Генератор чего? – спросил Иван, чуть ослабив хватку.
- Помех!
- Вы чего там с ним делаете? – спросил несколько смущенный Семён, отвернувшись от дороги, — он же орёт на все окрестности.
- Слушай сюда. Я сейчас отпущу руку, а ты спокойно, медленно, внятно дашь ответы на все вопросы, которые мы тебе зададим. И, вполне вероятно, останешься целый и невредимый. Понял?
Петухов быстро-быстро затряс головой.
- Это военный объект?
- Нет.

Петухов немного успокоился и, похоже, смирился со своей участью. Он говорил сбивчиво, но относительно спокойно, лишь изредка шмыгая носом.
- Всё старое оборудование осталось еще с советских времен. Всё новое – из-за границы, привезли финны.
- И кто же тогда мы… — Артемьев сбился, помолчал, продолжил, — кто же тогда вы?
- Названия как такового нет. Просто «организация».
- Тогда почему я об этом вообще ничего не знал?
- Рядовым членам, — Петухов презрительно выпятил нижнюю губу, показывая желтые зубы, — и не должны ничего сообщать.
- А ученые?
- Работают над хирургией и радиоволнами.
- Цель экспериментов?
- Я не знаю, я отвечаю за координацию, за архив, я специалист многофункционального класса, мне платят хорошо и я лишних вопросов не задаю…
- Ладно, хватит. Что означает знак?
- Какой еще знак?
- Не притворяйся. Круг и заштрихованный ромб.
- Не знаю. Это фишка ученых, у них надо спрашивать. Их внутреннее дело.
- Сколько человек в организации?
- Где-то около пятидесяти. Может, больше. Может, меньше. Точно не знаю.
- Остальные жители города в курсе?
- Нет.
- А если кто-нибудь уедет из города?
- Никто не уедет. Те, кто пытался, перехватывались по дороге и шли на сырьё.
- Что такое сырьё?
- Люди после операции, их потом ученые к себе забирают, что-то с ними делают.
- И что будет, если об этом узнают власти? Люди извне?

Следующие слова Петухова повергли Семёна в шок.
- Никто и не подозревает о том, что здесь вообще хоть кто-то живёт. На картах это брошенный город, город-призрак. Жители считаются погибшими в автомобильных авариях, терактах, несчастных случаях, умершими от болезней.
- Но как…
- Под сырье отбираются люди, у которых нет родственников, близких, друзей. Наш человек отслеживает этих людей через базы данных и проверяет, точно ли их не будут искать. Потом инициируется несчастный случай. Человек направляется в наш госпиталь, проходит обработку, направляется сюда. После обработки ему кажется, что он жил и работал здесь всегда.
- Почему тогда их в госпитале не лоботомируют?
- Не знаю. Но всё, что производится в городе, продовольствие, энергия, материалы, всё идет на обеспечение организации. Рабочие руки.
- Если кто-нибудь захочет позвонить в другой город? Выйти в интернет, наконец?
- По периметру стоят генераторы помех, — Петухов махнул рукой в сторону здания, — такие, как этот. Информация попадает в город – но не выходит оттуда. Все звонки, интернет-запросы перехватываются, попадают к специалистам, проходят цензуру и изменяются. Полная информационная блокада.
Воцарилась тишина.
- Ну что, кончились вопросы? – Петухов прокашлялся, — вы довольны? Теперь вы меня не будете убивать? Правда?
- Подожди-ка, — неожиданно сказал Семён, в последнее время вообще необычно тихий, — а как же я? Я же помню, как переезжал! Я не лежал ни в каком госпитале, не попадал ни в какую катастрофу, почему организация допустила такое?
- Ты знаешь, кто у нас отвечает за поле помех, а? – переспросил Петухов, в глазах которого внезапно засверкало какое-то хищное выражение.
- Ну и кто?
- Капитан Туманов собственной персоной!

Семён отшатнулся, а Петухов продолжал визгливым голосом:
- Я-то тебя сразу узнал. Рожа-то у тебя похожа на отцовскую. Думаешь, просто так он тебя сюда привёз? Просто так настоящую карту засветил? Да он вообще-то один из основателей, тех, кто всё это придумал! И ты должен быть вместе с ним, в организации!
- Да он мне вообще никогда про всю эту хрень не говорил! – заорал Семён.
- А это уже ваше дело, а не моё, — захихикал Петухов, — но факт фактом, твой папаша тут почти всеми рулит, понял?
- Заткнись! – Семён с размаху врезал Петухову по челюсти. Тот удивлённо хрюкнул и осел на снег, второй раз за день теряя сознание.
- Ну ты даешь, друг мой, — Иван проверил у Петухова пульс. – Вырубился.
- Я не хотел, — со слегка ошеломленным видом ответил парнишка, потирая кулак, — что-то накатило.
- Ладно. Ну и что мы теперь будем делать?
Первым подал голос Артемьев.
- Давай-ка проанализируем данные. Мы черт знает где на далёком севере, пищи у нас нет, денег тоже, оружия мало, а вокруг бродят веселые ребята, режущие людям мозги и целый город подопытных кроликов. Нас всего трое против, минимум, пяти десятков. Пилот, дезертир и беглец-гражданский. Не хочу никого расстраивать, но шансов выбраться отсюда у нас, мягко говоря, маловато. Что у нас есть, кроме оружия? Что-нибудь важное?
- У меня есть телефон, — Семён вытащил из кармана свой мобильник. – Не знаю, почему, но он вот уже несколько часов на последней палочке зарядки, а всё равно не отключается.
- Это, наверное, влияет поле помех.
- Но почему оно заряжает мой телефон? Он же вроде наоборот должен испортиться!
- А где ты его покупал?
- Нигде, отец подарил… А! – понял Семён.
- Воооот.

Иван поправил воротник.
- Я, конечно, не ученый-физик, но если поле действительно влияет на твой телефон, значит, оно всё-таки есть. А генератор мы сломали. Возникает вопрос: откуда оно вновь появилось?
- Петухов говорил про то, что генераторов много и они расставлены по периметру. Вполне вероятно, что соседние генераторы просто включили на дополнительную мощность. Семён, будь другом, посмотри, ловит ли связь.
Парень глянул на экран мобильного телефона. Индикатор связи загорался на доли секунды, но тут же гас.
- Кажется, поле нестабильно. Будто вот-вот отключится.
- Перегрузка?

Все трое одновременно посмотрели на здание операционной.
- Послушай, Саня, — медленно произнес Иван, — когда ты ходил в патрули, тебе поблизости не попадались такие кругленькие штучки? Похожие на тазики?
- Ну, в лесу таких точно не было, хотя… Погоди, а вот на метеостанции я был пару раз и там куча разных приборов и что-то похожее на тазик, кажется, было! Хотя я могу и ошибаться.
- Охрана там есть?
- Мимо частенько проходят патрули, а внутри, вроде, постоянно никого нет.
- Замечательно.

Мы шли по заснеженному лесу. Петухова остался валяться на том самом месте, где мы его допрашивали. Сначала я предложил на всякий случай его добить, на что Иван отдал мне пистолет обратно со словами: «Ну, добивай». Стрелять в бессознательного безоружного противника я не смог, а Иван забрал оружие назад и ответил, что всё равно Петухов скоро замерзнет, а если и не замерзнет, то помешать нам уже точно ничем не сможет. В конце концов, рано или поздно его все равно начнут искать, так что секретность сохранять смысла не имеет.

План был простой. Артемьев пойдет на метеостанцию – патрульные ведь не знают, что он с нами и пропустят его внутрь без вопросов. Мы с Иваном дождемся его поблизости, а когда поле исчезнет, Иван с моего телефона позвонит знакомому офицеру и расскажет, что тут творится. И останется только прятаться по окрестностям и выживать до тех пор, пока сюда не прибудет подмога.

План, конечно, не идеальный, но лучше придумать всё равно ничего не получалось.

Ветер стих, снег сыпал легко, тихо, завораживающе. Глядя на такую умиротворяющую картину, как-то забывалось, что где-то неподалеку странные люди проводят нечеловеческие эксперименты над живыми подопытными. Я вздохнул. А ведь еще пару дней назад я и подумать не мог о том, что со мной может произойти что-то подобное сегодняшним злоключениям.

И тут ситуация еще более усугубилась. Телефон резко завибрировал и тут же замолк. Экран погас.
- Вот черт… — только и сказал я, бесцельно пытаясь вернуть его к жизни. – Похоже, поля оказалось недостаточно…

Несколько минут спустя.

- Семён, скажи, у тебя остался ключ от квартиры? – вдруг спросил Иван. Мы стояли вблизи небольшой опушки и думали, что делать.
- Ну… да, остался. Только смысл теперь в нем?
- Можно попробовать вернуться к тебе домой, подзарядить там телефон и…
- Дома отец, — я едва подавил истерический смешок – это звучало, будто самая обыкновенная отмазка.
- А у вас в городе есть какие-нибудь высокие объекты? Вышки, телебашни?
- Есть вышка старой неработающей ЛЭП. А что?
- Да я, когда вертолет посадил, кое-что из него позаимствовал, — Иван расстегнул куртку и показал нам то, что находилось во внутреннем кармане. Небольшую портативную рацию.
- А почему ты сразу не сказал про рацию?
- Ну, если это с их вертолета, значит, сразу же после выхода в эфир наше местоположение засекут с максимальной точностью, — Иван положил рацию обратно. – Но теперь, когда у нас нет другого выхода, думаю, ей всё же придется воспользоваться.
- Но это же рация, а не мобильный телефон.
- Вот сразу видно, не служил ты в армии, — подмигнул Иван. – Общую аварийную частоту она точно поймает. Но надо будет залезть повыше, чтобы уж наверняка. Второго шанса не будет.
- Ладно, — Артемьев поудобнее перехватил автомат, — тогда, думаю, мы все же разделимся. Я пойду на метеостанцию, вы пойдете в город и передадите сигнал. Как закончите, выбрасывайте рацию, встретимся на этом же самом месте.
- Хорошо, — Иван пожал другу руку. – Удачи тебе.
- Взаимно, — боец попрощался и с Семёном. – Ещё увидимся! – улыбнулся он, широко шагая по направлению к одноэтажной метеостанции, едва различимой у горизонта.

- Ну, Семён, как себя чувствуешь? Страшно? – поинтересовался летчик сорок минут спустя, когда мы уже углубились в лес и, по моим расчетам, скоро должны были достигнуть пригорода.
- Да нет. Скорее интересно, чем всё это закончится. А что, терять-то мне теперь совсем нечего.
- Ну да, с одной стороны это хорошо, когда нечего терять, — философски пробормотал Иван.
- Как ты думаешь, когда мы передадим сигнал, скоро придет помощь?
- Не знаю. Слушай, а твой отец, он чем занимался?
- Я всегда думал, что он помогает проводить подлодки через Ледовитый океан. Подумать только, а ведь я никогда и не подозревал… Он же мне ничего не говорил про всё это.
- Может, он не хотел, чтобы ты узнал, — попытался приободрить меня летчик. – Вдруг он все-таки хороший человек.
- Уже и не знаю, что думать. Если он один из основателей этой организации… Но все равно спасибо.
- Обращайся.

Петухов застонал и сплюнул. Длинная нитка кровавой слюны ярко контрастировала с девственной белизной снега. Петухов кое-как приподнялся на локтях и застонал снова – теперь уже от ощущения того, что он наделал.
Рассказал почти всё, что знал сам. Всё. Теперь, если об этом узнают в Центре, ему конец. Хорошо еще, если просто вышвырнут с работы, а то ведь и убьют еще.
Петухов зачерпнул горсть снега, отправил её в рот, поёжился от облегчающей прохлады и тут ему на плечо кто-то положил руку.
- Петухов! Батюшки, ты ли это? – с насмешкой произнёс знакомый, неприятный голос. – Что-то ты помятый. И кто это так с тобой?
Сзади стоял давний знакомый Петухова по организации, безобразно жирный Пашка и ухмылялся, потрясывая пятью подбородками. Рядом с Пашкой, точно так же ухмыляясь, подбоченился тощий человек со скандинавскими чертами лица.
- Пашка! А я тут… это, тут, короче… ну, ты не представляешь, что тут было!
- Не утруждайте себя, господин Петухов, мы и так примерно представляем себе, что тут было, — ответил Матти, приподняв брови. – О, это кровь! Вижу, вы не даром проводили тут время!
- Послушайте, надо срочно сообщить в Центр. Это нарушители, их трое, один из них дезертир! – торопливо лепетал Петухов.
- Дезертир? Который из?
Петухов замялся. Считая солдат низшими существами, он не заводил знакомства ними и даже не знал, как кого зовут.
- Такой… светловолосый, высокий, крепкий. Лицо широкое.
- По описанию похоже на господина Артемьева, — Матти демонстративно чистил ногти, — и что же с нарушителями?
- Они сломали генератор! Теперь, наверно, пойдут еще ломать!
- Это почему еще? – Пашка нахмурился.
- Я им просто кое-что рассказал. Не добровольно, конечно! – Петухов считал Пашку каким-никаким, а все-таки другом, поэтому рассказал ему о своем очередном косяке практически без сомнений.
- А мы только со станции приплыли, идем тут мимо, дай, думаю, заглянем, проведаем старого товарища, — Пашка сморкнулся, вытер нос рукой, не переставая ухмыляться. Петухов начинал беспокоиться по поводу такого приподнятого настроения приятеля. – Вот и следы. Ладно, пойдем с нами, Петухов.
- Куда?
- Сперва поищем этих твоих нарушителей. Потом пойдем в Центр. Надо же нам, хех, доложить о происшествии, — Пашка обтер сопливую руку о штаны.

Метеостанция, спустя некоторое время.

Ни снаружи, ни внутри никого не было. Артемьев хорошенько поморгал, его глаза начинали привыкать к полумраку, царившему внутри небольшого здания. Он прошел вдоль длинного деревянного стола, посмотрел в окно – никого, подошел к массивной двери и толкнул её плечом, готовый стрелять в любой момент.

Но и в аппаратной никого не оказалось. И правда, подумал Артемьев, никто чужой сюда зайти не может, рано или поздно напорется на патруль. Хорошо, что я в камуфляже, в случае чего отговорюсь, что на проверку послали.
Он окинул взглядом ряды приборов и нашел то, что искал: небольшой круглый предмет, напоминающий обычный эмалированный тазик. Предмет был теплым на ощупь и слегка гудел.
- Ну что, я свою часть задачи выполнил, теперь дело за вами, ребята, — пробормотал сам себе под нос боец и вскинул автомат.

Появившийся сзади в дверном проёме Пашка несколько раз выстрелил в спину Артемьеву.
Артемьева бросило на приборы, его рука вывернулась под неестественным углом. Лёжа, он успел рывком развернуться и тут же получил пулю в грудь. Из последних сил он попытался подцепить рукой ремень лежащего на полу автомата. Жирный, некрасивый Пашка спокойно перезарядил обойму пистолета, подошел поближе и дважды выстрелил ему в лицо.

Потом окинул взглядом целый генератор, подобрал автомат с пола, повесил его на плечо. Выкатив похожие на толстые пельмени губы, Пашка громко засвистел веселую песенку и закрыл дверь аппаратной. Перед тем, как выйти, он старательно вытер испачканные ботинки о коврик.

История публикуется с разрешения автора. Автор — sikorski_87, id30015060.