Мёртвая соседка

Мы с родителями жили в частном доме на две семьи. За стеной проживала семья большая и шумная, но потом она как-то рассосалась и осталась одна старушка, Арина Ивановна, которая к тому же слегка спятила после безвременной смерти своего сына. Она не заговаривалась, успешно себя обслуживала, но от непереносимой, видимо, душевной боли стонала в голос — непрерывно и довольно громко, так, что стон ее был слышен из-за тонкой стены в один кирпич.

Ужасно так говорить, но мы привыкли к этому звуку, тем более, он был слышен только в полной тишине. Кончилось все для Арины Ивановны худо — не в силах совладать с собой, она удавилась — именно удавилась, а не повесилась. Повешение подразумевает прыжок откуда-то, так кончает с собой человек, который еще хочет жить и боится в последнюю секунду изменить свое решение, а удавленник в любой момент может встать или сесть и удушение прекратить, но отвращение к жизни в нем так сильно, что он не хочет этого сделать…

В общем, старушка удавилась на батарее и ее схоронили. Примерно дня через три-четыре я услышала ее стон. Я была дома одна и валялась на диване с книжкой, и сначала даже не испугалась, потому что забыла, что соседка умерла. А потом вспомнила. Было чувство, как будто нырнула в ледяную, обжигающе-холодную воду. Хочешь крикнуть, но грудь сдавлена и не получается ни звука, ни вздоха, руки и ноги двигаются тяжело, словно под водой, и перед глазами повисает мутная зелень. Я встала и вышла из дома. Ушла к бабушке, которая жила неподалеку.

Ледяная вода отхлынула, я начала соображать и списала все на нервы. Мне было пятнадцать и я была трепетная особа, это сейчас меня лопатой не убьешь. Но через день мой отец, человек без нервов, не склонный к мистическим настроениям и тонким эмоциям, выбежал из дома в одном тапке. Он тоже слышал. Дальнейшее я помню плохо — приглашали священника, святили дом, еще кого-то приглашали, едва ли не биоэнергетика. Я почти год прожила у бабушки. Наконец Арину Ивановну угомонили окончательно. Но до сих пор она снится мне — перед болезнью или бедой.

Последний раз в апреле — я лежала в кровати и вдруг в полусне мне показалось, что Арина Ивановна заглянула в комнату, не целиком, а только голова ее на длинной синей шее. И все тогда, действительно, было худо.