Настоящий ад

То, что я пишу, кажется бредом, но я просто не знаю что делать. Наверное, бессмысленно что-то писать, особенно учитывая всё то, что я уже знаю. Но обо всём по порядку…

Возможно, вы — такой же скептик, каким был я. Я не верил в богов, в рай или ад, в жизнь после смерти. Всё это казалось сначала детскими сказками, потом способом управлять людьми, потом полной глупостью, не заслуживающей внимания. Но я ошибался.

Не знаю насчет Бога или рая, но ад точно есть. Нет, никаких сковородок или чертей с вилами, никакого суда, света в конце тоннеля или что там ещё любят описывать. Всё просто. Пугающе просто.

Аварии, авиакатастрофы — есть тысячи способов попасть в ад. Объединяет их только одно: попавшие туда думают, что они ещё живы. И я думал. Переход незаметен. Ехал в такси, попали в аварию, меня вытащили, но правую руку ампутировали. Больница, инвалидность, потеря работы и смысла жизни. Моя «жизнь» здесь продолжалась три месяца. Три кошмарных месяца, за которые мои родители, бывшие милыми и добрыми людьми, превратились в озлобленных скотов, постоянно грызущихся между собой и вымещающих обиду и злобу на мне.

Я жил под постоянным давлением. Кажется, несчастья преследовали меня во всём. Даже не считая родителей — соседи с перфораторами, орущие алкоголики под окнами, хулиганы на улицах, бессонница и ночные кошмары, а в дополнение ко всему — крайне плохое самочувствие без видимой причины. Мелкие или крупные неудачи заполняли собой всё время в моей жизни.

В конце прошлого месяца всё изменилось.

Был конец ноября. Я проснулся от криков — это была очередная семейная ссора. Я закрылся одеялом и надеялся, что в этот раз она меня не коснется. Не повезло. Когда крики прекратились, в мою комнату вошел отец, сдернул с меня одеяло, вломил затрещину. Кричал то же что и обычно: «Если бы ты только сдох в той аварии, у нас всё было бы хорошо!». Ударил меня ещё несколько раз, потом оделся и ушел на улицу.

Тогда я вышел из комнаты и увидел мать. Она лежала в луже крови. Вызвал полицию. Оделся и вышел к подъезду. Очень боялся встретить отца.

Теперь я жил один. Эти десять дней показались мне настоящим раем. Никто на меня не кричал, никто не бил и не обвинял во всех грехах. Неудач меньше не стало. Когда кончились продукты и пришлось выбираться из дома, меня избили хулиганы, отобрали деньги и телефон. Вернулся домой, позвонил в полицию — послали на три буквы. На следующий день голод снова выгнал меня в магазин. Закупил консервов, пельменей и «дошираков» на месяц. Так могло бы продолжаться долго, но позавчера ночью случилось это.

Я сидел в интернете всю ночь. Ближе к рассвету вышел в коридор и остолбенел. Передо мной стоял какой-то мужчина, которого я раньше никогда не видел.

Я, естественно, перепугался. Мужчина же просто стоял и смотрел на меня. Я замер. Так продолжалось около пяти секунд, потом я ломанулся в комнату и захлопнул за собой дверь, подпер её плечом и стал прислушиваться. В коридоре было тихо. Спустя полчаса я немного успокоился, взял кухонный нож со стола и вышел в коридор, твердя про себя что-то про то, что это всё — просто моё больное воображение. Мужчина никуда не пропал. Он стоял всё там же и не двигался. Я не нашел ничего лучше, как спросить его: «Эй, ты кто?!».

«Успокоился, наконец?» — его голос прозвучал сразу со всех сторон. Стало невыносимо страшно, хотелось снова забиться в свою комнату, но тело не слушалось. Вместо этого я просто стоял и смотрел в его глаза.

Он начал рассказывать про то, что со мной произошло. Делал это монотонным уставшим голосом, как человек, которому приходилось по двадцать раз на дню повторять эти слова.

Говорил, что я умер в той аварии, что я попал в ад, рассказывал о том, как тут всё устроено, что этот ад персонально мой: «Гордись, этот мир создан специально для тебя». Сказал, что все люди здесь ненастоящие и всё подчиняется одной цели — сделать моё существование невыносимым. Дальше будет только хуже.

Я очнулся из-за того, что упал. Кажется, я уснул стоя. Было уже светло. Наверное, это самое ужасное из всего, что случалось здесь — осознавать, что ты умер. Как в конце какого нибудь «ужастика», когда герой узнает, что человек, с которым он разговаривал три минуты назад, уже неделю как мертв.

В тот же вечер я набрал в ванную горячей воды и, держа нож в зубах, вскрыл себе вены.

Очнулся в ванной. Было очень холодно. Не мог пошевелиться. Адски воняло мертвечиной. Отключился.

Очнулся от знакомого голоса. Он говорил, что мне не убежать отсюда, что мертвые не умирают. Потом снова рассказывал про ад. Я не слушал. Закончил он фразой: «Полежи тут пока, это будет твоим наказанием», — и вышел из ванной.

Не знаю, как долго я пролежал в вонючей холодной жиже, но все-таки нашел в себе силы встать. Отмыл ванную, попытался отмыть запах мертвечины, но ничего не вышло. Что удивительно, я был жив. Раны на запястье как будто никогда не было.

Сегодня он появился снова. Спросил, усвоил ли я урок. Я ответил, что больше не буду пытаться себя убить. Весь вечер я расспрашивал его. Оказалось, что он знает обо мне всё то, что я сам о себе знаю. Спросил, может ли он вернуть мне руку. Он злорадно усмехнулся, как будто давно этого ждал и мне стало не по себе. Оказалось, что он может дать мне всё, чего я пожелаю, но с условием, что дав мне что-либо, он лишит меня чего-то равноценного.

Он позволил выбирать, но я не смог придумать ничего, что было бы равноценно возврату руки. В итоге сделка всё же состоялась.

Сейчас ночь. Я сижу и набираю этот текст двумя руками, а коридор в моей квартире меряет тихими шагами тварь, готовая снова оторвать мне руку, если я только попадусь ей на глаза. Она будет здесь каждую ночь. Но я не попадусь.

Я знаю, что вы — такая же часть моего ада, как и всё остальное здесь, но всё равно я это пишу. Бессмыслица. В голове пульсирует боль и носятся спутанные мысли. От моего тела до сих пор веет запахом разложения — не знаю, выветрится ли он вообще. Может быть, этот текст поможет мне разобраться во всём, что случилось в последние три месяца, может и нет. Но, думаю, мне станет немного легче.