Обезглавленная

Когда я была маленькой, родители на каждое лето отвозили меня к бабушке, в деревню. У бабушки был старый деревянный дом, разительно отличающийся от соседних дач. Но даже с покосившеюся крышей, древней замшелый сруб выглядел крепостью. Бабушка говорила, что еще ее прапрадед — приходской священник, заложил его лет двести назад. Рядом через поляну протекала сверкающая радугой река, на которую я бегала купаться с девочками с соседних дворов. За рекой был лес, переполненный ягодами. Дом не был мрачным, утопающий в зелени, среди яблоневых и вишневых деревьев, до семи лет это было самое яркое и теплое место моего детства…
Но начиная лет с семи, дом стал меня пугать. С наступлением сумерек его стены будто становились плотнее, а потолок нависал так, словно хотел раздавить меня. Не знаю почему но, даже наплававшись в речке, набегавшись с подружками по лесу, я стала беспокойно спать в доме бабушки. Я старалась, как можно больше времени проводить вне дома, оттягивая игры на улице допоздна.
- Алина, домой! — голос бабушки, раньше ассоциирующийся у меня с добрыми, теплыми руками, запахом травяного чая и пирогов, с некоторого времени стал предвестником неотвратимого страха. Страха перед домом, перед сном…
- Ну, еще чуть-чуть, ба…
Входя в дом, я будто сама отдавала себя в руки громадного чудовища, которое сжимало меня деревянно-стропильными клешнями. Я старалась не показывать страха, потому что еще до конца не осознавала его. Раньше я просто боялась остаться в комнате одна, мне казалось что дом сжимает меня, пока я не получила подтверждения своему страху. Как обычно, в полумраке, вжавшись в угол кровати, я сжимала как щит подушку, словно пытаясь, защитится от тяжелых стен.

В какой-то момент мне показалось, что я начала засыпать, как вдруг я услышала звук — что-то типа скрежета. Кошка спала у бабушки в комнате и не могла издавать такой звук, а скрежет становился все громче. Пальцы одеревенели, вцепившись в ткань подушки. От ужаса я почувствовала, как все внутри меня леденеет, потому что нарастающий скрежет перешел в тихий мерзкий смех. Полными ужаса глазами я уставилась в сторону звука и мне показалось, что в темноте, том месте, откуда доносился этот мерзкий смех, мелькнул силуэт намного чернее темных стен дома, чернее ночи за окном. Не выше меня ростом. Он приближался. Набрав полные легкие воздуха, я пронзительно закричала, но из моего широко открытого рта не донеслось не звука. Темный силуэт, вместе с мерзким хихиканьем оказался рядом с моей кроватью.
- Хочу играть! — чистый детский голос, такой же, как мог быть у любой из моих сверстниц, раздавался, казалось из самой груди тени. Собрав все силы, я кинула подушку в это. Пролетев сквозь тьму силуэта, она врезалась в кувшин с водой, который упал на пол и разбился, окатив пол и часть кровати водой.
- Мне не нравятся мокрости. — отчетливо, но тихо произнес все тот же детский голос прямо над моим ухом.
И тут я закричала. Голос, не сдерживаемый ни чем, разбил темноту и все пропало. На шум прибежала встревоженная бабушка, держа руке фонарь.
- Алиночка… Внученька моя… Что случилось? Страхи приснились?
- Нет, не приснились… — захлебываясь слезами, кричала я. — Она здесь…
- Кто здесь? Это сон, внученька.
- Девочка, она говорила со мной…
На миг в лице бабушки мелькнуло сомнение. Твердым взглядом оглядев комнату, она накинула мне на плечи одеяло и увела к себе.
На следующий день я проснулась далеко за полдень и тут же, едва позавтракав, убежала из дома гулять. Я больше не хотела возвращаться домой. Странно, но к вечеру бабушка, без особых возражений, разрешила мне остаться на ночь у подруги. Мы играли, пока совсем не стемнело. Потом ее родители положили нас спать вдвоем в комнате на втором этаже. Я не рассказывала подруге о своем ночном происшествие. У нее дома мне было спокойно. Я была в комнате не одна, даже сквозь сон, чувствуя дыхание подруги, первый раз за неделю я спокойно заснула…
Внезапно сквозь дремоту я почувствовала неодолимое желание встать и подойти к окну. Подруга крепко спала, в комнате горел приглушенный свет. Я встала, и, откинув одеяло, подошла к окну. Мельком бросила взгляд на ходики — 1:30. В отбрасываемом на улицу квадрате света была тень. В тени сада мелькнула детская фигурка. Всматриваясь в темноту, я удивилась, кому из детей разрешено так поздно не спать. Приглядевшись, я увидела девочку примерно моего возраста в странном платье будто бы подпаленном снизу. Ближе к груди платье было более светлым, но, переходя к воротнику уродливое темное пятно, обрамляло шею, скрытую тенью старой раскидистой яблони. Увидев меня в окне, девочка протянула руки и сделала шаг вперед.
От увиденного я онемела. Она вышла из-под дерева, оказавшись в неярком свете окна. В квадрате света брошенного окном на землю я ожидала увидеть курчавую девичью головку, скрытою до этого тенью ветвей, может принадлежавшую кому-то из подруг. Но вместо нее была тень, тень головы которой не было. Из грязного ворота заляпанного чем-то коричневым платья, виднелась шея, сине-черный обрубок, из которого торчала неестественно белая кость. Вместо живой головы был ее черный силуэт, в котором угадывались кучерявые волосы нарисованные моим воображением секунду назад. По траве и платью девочки пронеслась рябь, не смотря на отсутствие ветра. Мерзкий смех нарастал, переходя в страшный рокот, гнувший траву и деревья к земле, отдаваясь эхом от стен дома. Дома, которого не было.
Я стояла, не выглядывая в окно из дома подруги, а на странном помосте вцепившись в деревянное изъеденное временем заграждение. Оглянувшись сквозь пелену волос, что растрепал мне ветер, за своей спиной я увидела дом в саду, из освещенного окна которого выглядывала девочка в ночной рубашке в беззвучном крике вцепившаяся в подоконник и уже почти выпавшая из окна…
Ветхое дерево под моими руками превращалось в труху, пара секунд и я падаю с помоста. В объятья безголового трупа. Играть-играть! — Рокот чудовища казалось, заполнил все пространство вокруг. Ярче солнца вспыхнуло вокруг пламя, в нем стояла девочка без головы с распростертыми руками. Подол ее платья лизали языки чудовищного костра, оставляя подпалины….