Костик

Баба Рая, 1938 года рождения, ни в Бога, ни в черта не верила. Потому, как ни со стороны светлой силы, ни темной — помощи ей ниоткуда не было. Уж больно трудная жизнь у нее была: самое ранее детство пришлось на военные годы, а потом — беспросветная работа. Поздно родила, рано овдовела, одна тянула сына. Родные все уж на том свете и пожаловаться-то некому.

Сын женился довольно поздно, ему — сорок, невестке — двадцать три. Вместе с матерью жить не захотели, надо размениваться. Продали двухкомнатную квартиру в девятиэтажке, купили молодым однушку с кухней- студией в новостройке, а вот матери осталось совсем ничего, на комнату хватило бы едва- едва.

Но подсуетились, риэлтор предложила один вариант: однокомнатная квартира в бараке на окраине, довольно дешево. И все-таки не комната, отдельное жилье. Двухэтажный барак на улице им. Глинки. Ну, дома там — не дай, Господи, никому. Окраина города далеко не лучшая. Когда случается проезжать мимо, всегда гадаю — из какого строительного материала те бараки? Бетон — не бетон, камень — не камень, какой-то серый, липкий с виду.

Сын с невесткой проявили заботу, порасспрашивали у местных, почему такая дешевая квартира? Вот одна соседка им правду и поведала: не могут там люди прижиться, пятые хозяева уже меняются. Пробовали сдавать квартирантам — та же история. Вроде как неспокойно в той квартирке, страшно жить. Соседка объяснила это тем, что три года назад в той квартире погиб мальчик лет восьми — Костик: был дома один, при пожаре задохнулся в дыму. Мать Костина квартиру ту сразу продала — не смогла там жить и ее можно понять.

Ребенок погиб, но, как предполагала соседка, «не ушел». И все сбежавшие жильцы тем или иным образом это чувствовали. Ну, не просто так они сбежали, далеко не просто так. Одним из самых странных и неприятных эффектов было помутнение оконных стекол в квартире: среди бела дня внезапно стекла серели, их как бы затягивало дымком. Данное необъяснимое оптическое явление соседка видела лично. Ну, а кроме того, топот ног по ночам в коридорчике (далеко не детских ножек, кстати!), всевозможные скрипы и разлад техники. И стуки. «Хрень какая-то! Ничего не понимаю, а, ну ее подальше», — недоуменно восклицал последний владелец, по профессии дальнобойщик, то есть человек далеко не пугливый.

Риэлтор мило улыбалась, делала недоуменное лицо, сводила разговор на шутку: «Ну что вы, какие полтергейсты?! Дорогие клиенты, да вы вокруг-то оглянитесь. Это же улица Глинки — этим все сказано. Потому и цена низкая».

Квартирку купили, бабу Раю перевезли, вздохнули с облегчением. Каждому свое: молодым — кухня-студия с заботами о барной стойке, бабе Рае — гнилой барак с домовушкой Костиком. Молодым — новоселье на двадцать веселых персон, а баба Рая в первый свой вечер заварила себе свежего чайку, разорилась на любимый торт «Бедный еврей», по какому-то наитию разлила чай в две чашки и, сидя за столом в сумерках осеннего вечера, начала разговаривать с Костиком.

«Вот, говорят, ты тут чудишь, Костик. Я уже старая, жизнь у меня тяжелая была, вот послушай-ка. — И давай ему все свои беды выкладывать. — Ты мне на старости-то уж дай спокойно пожить, мне ведь недолго осталось, пей-ка чай с тортом, да не шали, не пугай меня, Костик».

И действительно, никаких проблем у бабы Раи не было! Жила себе тихо-спокойно два с половиной года на удивление соседям. Не было проблем до последнего времени, пока неугомонный сын не нашел еще один вариант обмена, на этот раз дом в селе. Неожиданно идея бабе Рае понравилась, она была совсем не против переехать из города.

В один из вечеров, сидя на кухне, сын и баба Рая особенно оживленно обсуждали план обмена. А ночью сына разбудил телефонный звонок: мать, рыдая в голос, умоляла его приехать, так как прорвало одновременно две трубы, квартира залита водой, а мать и позвонить-то не знает куда! Вздулся и без того гнилой пол, испортились немудреные коврики.

Дальше — больше. Через пару дней упала люстра, которая мирно висела со дня вселения; люстра старая, стеклянная — вдребезги, конечно. Хорошо, что не на голову. На стареньком кафеле в санузле появилась сеть трещин, как будто кто-то долбил по нему молотком. Откуда?

Но самое страшное началось по ночам. Квартира на первом этаже, окнами выходит на гаражи и подвалы местного населения. За эти два с лишним года никто там под окнами вплотную не ходил, просто незачем и некуда, такой вот тупик.

После двух ночи, как по расписанию, баба Рая стала просыпаться от того, что кто-то (или что-то) устраивало непонятную возню с окном: дребезжали, постукивали стекла, раздавался противный скрежет, как будто резко водили туда-сюда мокрым пальцем по стеклу. По-первости, баба Рая бесстрашно вскакивала, партизанским рывком бросалась к окну, чтобы застукать шутников, да вот только не было никого. Только ляжет — возня возобновляется. А ближе к рассвету раздается уже не поскрипыванье, а четкий, раздельный стук. Не поспав две ночи, до бабы Раи дошло — не надо каждый раз бежать на этот стук, бесполезно, за окном никого и бархатная чернота ночи со смутными очертаниями далеких гаражей.

На вибрацию от автомашин никак не спишешь ибо, во-первых, до сих пор ничего подобного не было, во-вторых, дорога проходит далековато от бараков. Вот тут-то и пришел страх, стало невозможно даже подумать ночевать одной в этой квартире.

- Понравились вы ему, тетя Раиса, — бойко предположила соседка. — Забирайте с собой в деревню.
- Что ты, что ты! — пугливо отмахивалась пожилая женщина.

Несмотря на страх перед молодой невесткой, последние две недели перед окончательной сделкой баба Рая прогостила у сына. Сейчас она живет в своем домике, в деревне, предвкушает весенние посевные работы, хлопочет о семенах и рассаде. Но порой вечерами она задумывается, что же происходит сейчас в ее старой квартире на улице Глинки?