Под лестницей

«Опять они ходят. Только надоедают, глупые люди. Сколько они уже тут живут? Лет семнадцать точно…»
Хруст.
- Мама, что там хрустит?
- Где?
- Под лестницей.
«Черт, эта кучка костей меня сдаст».
- Сейчас посмотрю, дай фонарик.
«Нужно спрятаться. Неужели я паникую? Что мне волноваться, если увидят — съем».
- Ужас!
- Мама, что там?
- Тут куча костей! Зови отца!
«Ха-ха, поможет он вам, конечно».

После недолгого отбытия, я вновь вернулся на свое место под лестницу.
«Они убрали мои кости. Мою милую кучу костей… Как они посмели?!
О, снова спускаются в подвал. Ну я сейчас вам!»
Я высунул руку в полумрак, схватив чью-то худую лодыжку. Визг, грохот и стоны. «Неужели в моё темное царство спустилась хозяйская дочь? Этот ангел попал в ад, в мои цепкие липкие лапы, в мои когти жаждущие плоти, в мои острые клыки, жаждущие крови. О, эти стоны, наполняющие сладостью мои уши. Давно не слышал людей перед смертью. Я пожалуй еще чуть-чуть посижу здесь, понаблюдаю за ней».

Девчонка начала ползать по подвалу, жалобно вздыхая.
«Неужели она сломала ногу пока летела вниз? Бестолковая туша».
Она начала осматриваться, в попытках найти то, из-за чего подскользнулась. Глазки ее посмотрели на полуоткрытую дверь, из которой лился солнечный свет. Потом перевела взгляд на перила, ступени, меня… О да и застыла от ужаса.
«Что ты пялишься, маленькая девчонка? Прекрати! Ненавижу людские взоры!»
Пронзительный крик вперемешку с визгом разрывал мои уши, мне так хотелось заткнуть ее, чем угодно. Чем угодно заткнуть, но единственная вещь, с помощью которой мне удастся ее заткнуть — это смерть.

Она начала тяжело дышать, видимо от страха перехватило горло. Девушка посмотрела на свою ногу и заскулила. Я тоже посмотрел на ее ногу — кровавый кусочек кости торчал из ее лодыжки, с него заманчиво капала темно-алая кровь, дразня своим запахом стали. Ее открытый перелом делал ее слабей передо мной. Я начал потихоньку выползать из-под лестницы, мне так сильно хотелось погрызть ее торчащую кость…

Она снова посмотрела на меня и вроде бы метнулась к лестнице, но поняла, что единственный выход — дверь, перегорожен маленьким препятствием. Да-да, мной. Издав всхлип безысходности, девчонка начала отползать к стене, волоча по полу больную ногу. Этот тоненький след крови, любимой кровушки, что остался после раны, так аппетитно выглядел, манил, звал. Я нагнул свою длинную шею к каплям крови, которые в свою очередь успели свернуться, покрыться маленькой пленочкой и остыть. Черная шерсть на загривке встала дыбом от соленого привкуса, а серый язык задрожал от удовольствия. Аппетит во мне разыгрался не на шутку, с наркоманским блеском в глазах, я с рыком дернулся на девушку. Она наконец опомнилась и стала звать на помощь, завывая хлеще голодного волка.

На помощь к ней, конечно, никто не прибежал.
«Глупая-глупая-глупая! Этим днем мы одни в доме. Только ты и я». Я подполз к девчонке слишком близко. Мой кончик языка коснулся еле кровоточащей раны. Как добродушный песик, я стал зализывать открытую рану, смачно пуская слюни. Девушка же повыла, потряслась от страха, а потом схлипывая начала рассматривать мою спину, страшась заглянуть в глаза. Я довольно забил хвостом по бетонному полу. Может ей тогда и пришла идея, что я домашняя псина и меня якобы можно погладить и вроде бы, страшиться-то на самом деле ничего — она протянула ко мне руку, в которой виднелась мелкая дрожь. Но я не домашний и не пес. «Чертовка! Я загрызу тебя!» И я набросился на эту самую руку, с хрустом отрывая ее от туловища. Девчонка вскрикнула и моментально стихла. Когда я обглодал ее левую кисть, я посмотрел на нее. Мне не было грустно, но я грустно завыл, гаркая и баритона трубя…

Совсем скоро семейство покинуло свой дом, особняк, свой уют и страх, продав его другим глупым кускам мяса. Я аккуратно сложил мою девочку в кучу, на самой верхушки которой был ее череп. Но вот незадача — противный, непослушный хвост задел мою любимую кучу костей.

- Ма… Маа!
- Что?
- В подвале что-то хрустит.
- Где?
- В подвале!
- Сейчас посмотрю…
«Ну давай, посмотри».