Шалости смерти

Думаю, все помнят нашествие эмо, готов, ванилей и прочей ереси? Так вот, я всегда недолюбливал этих неформалов с их субкультурами. Хотя, знаете, мне немного нравились эмо. В отличии от других представителей своего общества — они пытались покончить с жизнью. Они очень слабые. Ведь они не думают о чувствах родных и близких, считают себя, что называется, пупом земли. Речь идет не об любителях поковеркать себе вены ложкой, а о самоубийцах. Как можно лишиться самого ценного дара, какой есть? Конечно, проблемы бывают у всех, но ни одна из них не достойна того, чтобы заставлять скорбить дорогих тебе людей. Самое ценное — жизнь. И как бы то не было, каждый человек с самого своего начала, с самого своего рождения обречен на смерть. И никто не в праве лишать себя существования самостоятельно. Самоубийцы — люди слабые и ничтожные. Такие ничтожные, что их даже немного жаль.

Я раньше всегда так рассуждал. Это был мой принцип и сугубо мое личное мнение, которое я не собирался менять. Но один человек, нет, не совсем человек, изменил, перевернул всю мою жизнь, мои устойчивые взгляды на все и вообще, всего меня.

Произошло это два года назад. Одиннадцатый класс, стремительно приближающиеся экзамены и предстоящий выбор будущей профессии. Погода была просто отвратительной. Январь месяц был холодным, особенно в последних своих числах. Выпало много мокрого снега, на улице минус под десять, гололед, усыпанный песком, который смешивался со снегом, превращаясь в страшную массу. Ветер был очень резвым и холодным, пробирался под одежду, морозил нос, губы, а щеки неприятно щипали. В связи с этим, уроки мало кто посещал — максимум человек десять из тридцати.

Не люблю зиму. А вот лето — да. Лето яркое, а зима до боли скучная и однообразная. Но не в этом дело. Первый урок, на улицах города только-только появляются жители, пока школьники вот уже двадцать минут просиживают задницы за партами. Учителем физики был неприметный мужчина лет сорока. Он имел особый дар — рассказывал настолько неинтересно, что всех клонило в сон. Скрипя мелом по доске, он продолжал объяснять материал, попутно записывая формулы, давно выученные всеми наизусть. Его монотонный монолог прервал стук в дверь. Класс дружно обернулся, выжидая, кого могло принести.

- Войдите, — недовольно рявкнул физик, прекратив скрипеть мелом.
Дверь со скрипом отворилась, в проеме показался завуч. Сказав пару слов преподавателю, он исчез, не закрыв за собой дверь. Класс шумно завозился, пока их суету не прервал стук указкой по учительскому столу.
- Итак, мне кажется, вы в курсе, того, что…

Дальше его я не слушал. Выудив из кармана наушники, в которых уже давно играла музыка, я погрузился в другую реальность вместе с аккордами. Правда, после пожалел, что не слушал физика. В кабинет вошел парень моего возраста. Невысокий, худой, неестественно бледный, стеклянные карие глаза ничего не выражали. Густые кроваво-красные волосы выделялись из общей толпы, челка прилипла ко лбу. На нем был черный свитер с широким воротом, кожаная угольная жилетка, под тон таким же узким штанами. По бокам джинс красовалось множество цепей, ремень с пряжкой в виде черепа, на шее виднелась толстая серебристая цепочка, на которой из стороны в сторону болтался крест. Казалось, он весьма вымотан, о чем говорили сонные, полуприкрытые глаза. М-да, не свежо выглядит. Типичный гот. И тут учитель указывает рукой на меня, быстро стягиваю с себя наушники и вопросительным взглядом сверлю по учителю. Парень нервно дернулся, не меняя своего каменного выражения лица и подошел ко мне, молча усаживаясь рядом. Я сокрущенно покачал головой. Весь класс пустовал, но нет ведь, этому треклятому преподу надо было посадить этого недалекого со мной рядом, за последнюю парту. За оставшиеся двадцать минут урока красноволосый не произнес и слова, а со звонком вскочил с места. К удивлению, он не присутствовал на последующих уроках, чему я не особо сожалел.

*****

Мое имя Сасори. Все меня разглядывают, будто не видели готов. Я быстро прошелся взглядом по классу и немало огорчился, так как не встретил никого, кто сумел бы меня заинтересовать. Однако, тот парень за последней партой. Странный. Окинул меня скептическим взглядом и повернулся к окну. Новый учитель указал мне на место рядом с ним. Что же, я рад. Хах, а он забавный. Слушает рок, блондин, еще и голубоглазый. На меня и зыркнул ни разу за урок. Ну и черт с этим блондином. У меня дела поважнее. Хотелось поскорее увидеть ЕГО. Решено. После урока сразу иду на кладбище. Хм, снова одному тащиться на другой конец города. Хотя, может быть, так даже и лучше?

Противный писк звонка, оповещающий о том, что монотонное бормотание этого учителя закончено, немного обрадовал меня. Надо поспешить, а то ночью опасно одному по кладбищу бродить. Со звонком я вскочил и пулей выскочил из кабинета. Есть еще уроки — нет, меня не волнует. В голове крутится лишь одна мысль, словно истертая пластинка. Я уже вышел на свободу, полной грудью вдыхая морозный воздух, ступая по скрипучему снегу, краем уха вслушиваясь в звуки улиц города.

Вот передо мной предстала старая ржавая перегородка кладбища. Она с противным скрипом отворилась, сама собой, как и всегда, я к этому привык. Множество крестов, надгробий с красивыми эпитафиями. Неподалеку стоят люди в черных одеяниях, они навзрыд плачут, захлебываясь в собственных слезах. Рядом с ними расположилась небольшая компания местной гопоты. Развязный пьяный смех, постукивание стеклянными банками из-под пива и сигаретные окурки, мирно тлеющие на снегу. Эти рыдания полны фальши, по сравнению с этим смехом. Боже, мерзко-то как. Поежившись, я иду дальше, мимо всей этой лжи, но тут меня что-то останавливает. Нечто садится на мое плечо, громко каркает, опрокинув голову в темное небо. Скоро стемнеет. Я должен увидеть ИХ до наступления темноты.

Делаю шаг, в ту же секунду одергиваюсь, тихо прошипев что-то невнятное себе под нос. Острые вороньи когти больно впились мне в плечо, от чего я едва не закричал. Согнав надоедливую птицу, я поспешил удалиться, как вдруг надо мной, совсем близко, начали гаркать стаи ворон, кружа в воздухе. Вместе с ними начал бить колокол. Большой, он находился на самой вершине давно заброшенной церкви. Ни ветра, ни людей тем более там не наблюдалось. Неужели еще одна шалость старого ворона? Как же он надоел. Как бы то ни было, мне пришлось подняться наверх.

Церковь была большой, а там, наверху, не переставал звенеть колокол, он бил прямо по нервам. Войдя в зал, я осознал, что колени начинают подгибаться, а голова кружиться. Еще шаг и боль пронзила ногу. Только сейчас я заметил, что окна выбиты, а пол усеян… Осколками стекол. Тысячи мелких осколков на святом полу врезались в мое тело, причиняя дикую боль. Я кричал, дыхание спирало, легкие сжимались, но я находил в себе силы кричать, пытаясь хоть как-то заглушить острую боль. Все мое тело превратилось в одну сплошную рану, отовсюду стекала кровь. На глазах совершенно невольно выступили слезы.

Ощущаю холодок, ледяная змейка медленно ползет по позвоночнику, обхватывает стальной хваткой мозг, причиняя такую боль, что мой рот застывает в немом крике, а по щекам безвольно катятся соленые капли, оставляя за собой мокрые дорожки. Тело бьется в судорогах, а перед глазами все начинает расплываться, предметы начинают терять свои формы и очертания, зрение почти расфокусировалось, как вдруг перед собой я замечаю небольшой осколок зеркала. Позади себя я увидел нечто в черной мантии и капюшоне, который был натянут так, что лица не видно. Нет, это не проделки ворона. Это куда серьезней.

Нечто в балахоне приближалось ко мне, казалось, оно не ходит, а плывет в воздухе и с каждой секундой я чувствовал страх. Жуткий страх, мне было страшно до того, что я чувствовал, как кровь приливает в голову и пульсирует у виска. Страх. Чертов страх! Собрав последние остатки сил, я сжимаю в руке этот никчемный осколок, который впивался в кожу, но я не чувствовал этой боли. Ее заглушил страх. И вот, оно склоняется надо мной, из толстого мешковатого рукава вытягивается сухая костлявая рука, на которой еще сохранились остатки гниющей кожи. Либо сейчас меня стошнит и я умру, либо… Разворачиваюсь, что далось мне нелегко и с громким рыком стараюсь проткнуть нечто. К моему удивлению, осколок прошел сквозь неизвестное мне существо, которое испарилось с кошмарным хихиканием. Я устало откинулся на спину, не обращая внимания на боль и позволил себе закрыть глаза, позволяя уйти из этого мира. Не навсегда, на время.