Забытая комната

Эту историю я слышал в летнем лагере.
Много ещё таких домов стоит в городах, на территории бывшей советской империи. «Коммуна лжи». В этих квартирах переплетаются судьбы людей, плетутся интриги, люди рождаются и умирают.
Была осень 1938 года. Третий день непрекращающийся дождь барабанил в окна. Учитель истории Андрей Фомич почти засыпал, когда сумрак комнаты разрезал свет фар, въехавшей во двор машины. Это был крытый «чёрный воронок», наводивший ужас на каждого и рождавший в голове единственную фразу: «Это не за мной, это не за мной». Постучали три раза и открывшему дверь Андрею Фомичу люди в форме НКВД, ничего не объяснив, коротко приказали собираться.
- Будьте вы прокляты, вы и ваши дети! И дети ваших детей! — кричал шестидесятилетний мужчина высунувшимся из своих комнат испуганным соседям. Это были последние слова Андрея Фомича, которые слышали обитатели коммуналки от своего соседа из «семнадцатой» комнаты.
Позже стало известно, что пожилого учителя истории арестовали по доносу одного из соседей (положившего, кстати, глаз на квадратные метры одинокого мужчины), которому показалось подозрительным увлечение историка изучать ритуал Рлан-Га, а именно — ритуал воскрешения мёртвых. Вскоре Андрей Фомич за «антисоветскую агитацию» канул во чреве ГУЛага, а сосед с женой и сыном Никитой заняли злополучную «семнадцатую» комнату.
Нелюдимого Андрея Фомича старались не вспоминать. Но вскоре умер сосед.

- Мама, скажи, а папа нас видит? — спросил Никита, укладывающую его мать.
- Да, сынок, теперь он нас всех видит. — уставшим голосом сказала мама, двигая ближе к кровати сына кресло с пледом, где собиралась устроиться.
- И бабушку с дедушкой? — не унимался сын.
- И бабушку с дедушкой, — чуть слышно ответила она. — Теперь он с ними. Ты спи, завтра вставать рано.
С этими словами мама погасила лампу и в комнате стало почти темно, только лунный свет, пробивавшийся сквозь полупрозрачные шторы на окне, падал на пол.

Постучали три раза и проснувшийся Никита долго не мог понять, приснилось ему это или нет. За дверью никого не было, только тусклая лампочка под потолком освещала часть длинного коридора. Стояла мертвая тишина, от которой становилось не по себе и Никита, заперев на щеколду дверь, поспешил обратно в кровать. Заснуть долго не получалось, поэтому мальчик стал рассматривать маму, сидевшую в профиль к нему и уснувшую в кресле. Лицо её при свете луны казалось восковым, почти мертвенно-бледного цвета. «Как у памятника на кладбище». — подумалось Никите и чтобы отогнать от себя пришедшие вдруг неприятные мысли он переключил своё внимание на тёмное пятно на стене, по-видимому оставленное чем-то влажным. «А почему я раньше его не замечал?»
Но вдруг, словно в ответ его мыслям, пятно стало расти на глазах, оно увеличивалось в размерах, пока не вытянулось до пола, приняв отчетливую форму фигуры человека. Никиту охватил такой ужас, от, которого, казалось сердце вот-вот вырвется наружу. Лицо фигуры стало напоминать человеческое и очень знакомое, и вскоре Никита узнал в нем Андрея Фомича. Мальчик попытался вскочить с кровати, но тело было как будто ватным, тяжёлым и не слушалось его. Тем временем чёрная фигура стала беззвучно отделяться от стенки, направляясь к Никите и заполняя мраком всю комнату. Даже кричать не выходило — словно в рот вставили невидимый кляп. Тяжело, почти с хрустом сдавило грудь и все погрузилось во тьму.

Первые лучи солнца заиграли на обоях, не оставив ни следа от ночного кошмара. Но встретить рассвет в «семнадцатой» комнате было уже некому. Мама так и осталась сидеть в кресле с белым как мел лицом, а Никита, с широко открытыми от ужаса глазами, остекленевшим взглядом смотрел в стену, куда-то в её глубину.
После их похорон «семнадцатую» комнату на всякий случай замуровали и забыли.
Много ещё таких домов стоит в городах нашей необъятной родины. И сколько ещё страшных тайн таят квартиры «коммуналок», о которых их обитатели не знают или просто молчат, не желая вспоминать прошлое.