Порождение ненависти 5. Танцующий в сумерках

После того, как я устроился на работу в «Очищение», а Эдуард и два его помощника взяли у меня коготь как образец ДНК, прошло около трех недель. За это время мне поручали различные задания, связанные с ночными рейдами в город. Мне нужно было либо принести что-то в штаб организации, либо кого-то припугнуть. Я думал, что придется убивать, но либо «Очищение» была гуманной организацией, либо мне таких заданий еще не доставалось просто по случайности — не могу сказать, счастливая она или нет. Не буду описывать все в деталях, только перечислю парочку особо запомнившихся и важных для дальнейшего повествования миссий.
На четвертый день после «начала работы» мне снова поручили украсть, только на этот раз одну глиняную фигурку из городского краеведческого музея. Выяснив точно, какое именно изваяние нужно доставить, я приступил к миссии. В моей комнате на базе было большое окно: я мог смотреть в него на город, ставший внезапно таким незначительным, а мог воспользоваться окном как дверью — выпрыгнуть из него на крышу какой-то бетонной пятиэтажки, стоящей возле «полуразрушенного» здания, а затем перемещаться по городу длинными прыжками, при необходимости карабкаясь по отвесным стенам при помощи шипов, когтей и всего моего доспеха. Так перемещаться мне понравилось еще после того, как я украл из банка тот злополучный фикус и хотя сперва было немного страшно, после я слился с мыслью, что могу если не летать, то хорошо прыгать точно… Я немного отвлекся.
Музей в нашем городе представлял собой невысокое — всего четыре этажа — но зато широкое здание со множеством корпусов, пристроек и дополнительных помещений. Все это было, естественно, ограждено, вот только рядом с оградой стоял пятиэтажный дом, с крыши, которого мне ничего не стоило попасть на участок. Накануне мои доспехи окрасились в такой темный цвет, что заметить меня человеческим глазом в темноте довольно трудно, чего уж говорить о черно-белых камерах наблюдения, но я предпочел не рисковать и, едва я оказался за оградой, быстро запрыгнул за стену музея и начал ползти вверх, на крышу.

Сперва я разработал план: во-первых, мне нужно убрать охранника, наблюдающего за музеем через камеры, во-вторых, отключить сигнализацию, в-третьих, проверить все залы и запасники в поисках этой фигурки. Завершив эти нехитрые рассуждения, я снова совершил прыжок, только на этот раз я, зацепившись когтями за стену, разбил своими доспехами окно, ввалился в коридор, пробрался в вентиляцию (то ли я такой маленький, то ли вентиляция такая здоровая) и по ней пробрался в комнату охраны. Как и следовало ожидать, следящий за мониторами охранник в форме спал, как убитый. Подтверждать метафору я не стал, просто оглушил его ударом по голове, а когда мужчина потерял сознание, я отключил мониторы дедовским способом — просто нажал на кнопку отключения, а панель управления разворотил своими когтями. Как же я привык к этому телу! Завершив с мониторами, я приступил к сигнализации. Ее щиток находился в другом помещении, но я все-таки нашел его и аккуратно перерезал нужный провод. Теперь мне не были страшны ни камеры, ни сигнализация, так что я не торопясь, перемещаясь в ночных тенях, начал свои поиски. Удача улыбнулась мне не сразу же, но и весь музей мне переворачивать вверх дном не пришлось. Нужная мне фигурка хранилась в зале истории области, за застекленным стендом. Без особых колебаний совести я разбил стенд, забрал изваяние и, выпрыгнув в окно, покинул музей, затем прыжком пересек ограду и, вернувшись на базу «Очищения» по крышам, вручил глиняную фигурку Борису Алексеевичу. Тот кивнул, отнес изваяние в свой кабинет и перечислил на созданный организацией для меня счет довольно приличную сумму. Интересно, так я еще и зарплату здесь буду получать? Вот только на что я ее буду тратить в таком виде?..
Спустя шесть дней мне приказали припугнуть какого-то чиновника, который активно лез в дела «Очищения» и настойчиво добивался сноса базы как «аварийного здания». Оно, конечно, вовсе не аварийное, а даже наоборот, но, как мне объяснила Эйра, «Простые люди не должны знать, что рядом с ними находится наша организация. Они не будут знать, чем мы занимаемся прямо в черте города; они будут всеми силами стараться прикрыть нашу деятельность; они не поймут нашей работы и наших исследований. А ведь мы всего лишь хотим изучить то, что люди как раз не понимают, чтобы потом подарить знание обо всем мистическом миру»… Под мистическое так же подходила и природа облика Ненавидящего, так что, дабы здание не снесли, а работа над проектом «Ненависть» не прекратилась, мне пришлось выполнить и это задание.
Мне повезло, что у чиновника за городом имелась «небольшая» дача — там его выловить гораздо проще. Хотя и там были парни в строгих костюмах и при оружии, хотя и там были злющие собаки, хотя и там были все мыслимые простому смертному системы защиты — но их было все одно меньше, чем в городской черте, в «фешенебельном» небоскребе, так что я дождался момента, когда влиятельное лицо отправится на отдых, а сам пристроился за его кортежем. Было довольно нелегко перемещаться прыжками по открытой местности, но мне помогали сумерки, так что до резиденции чиновника я добрался незамеченным. По привычке я сперва оглядел обстановку, оценил количество, оснащение и расположение охранников, средств связи и безопасности, просчитал все возможные пути к отступлению и наступлению и лишь потом, под покровом ночи, я пошел в атаку. Внешнее оборонительное кольцо — ограду и стоящих возле нее охранников — я преодолел с легкостью, но затем мне пришлось изрядно попотеть, чтобы не попадать под лучи прожекторов с крыши «скромной» дачи, а, прячась в тенях, приблизиться к самому дому. Увы, мне это не удалось, я был замечен. Охрана, видимо, тоже была осведомлена о твари — я видел у многих базуки — так что паники не было, все действовали четко и слажено, что здорово мешало мне, а так же оставило на моей броне два следа от выстрелов из базук. Пропустив эти два удара, я быстрыми движениями начал перемещаться среди охранников, быстро приближаясь к ним, нанося удар, а после отдаляясь и приближаясь к новой жертве. Я не Сергей, так что я не убивал, а всего лишь оглушал, ломал конечности, наносил болезненные удары в корпус (чаще всего по почкам), хотя двух особо ретивых и живучих пришлось упокоить окончательно. Увидев сцену расправы над своими товарищами, а так же бесполезность своего оружия, все охрана побросала пушки, половина ее подняла руки, а половина рванула в кусты. Но меня не интересовали эти жалкие людишки, так что я, выбив дверь в дом, начал искать чиновника. Нашел я его в импровизированной, но с легкостью узнаваемой сауне в компании с обнаженной рыжей девицей. Девица, увидев меня, шлепнулась в обморок, то же самое попытался было сделать и чиновник, но я схватил его за шкирку, с трудом приподнял его над полом, а затем изложил свои требования: ликвидировать всю «дачную» охрану, прекратить любую «государственную» деятельность, свернуть все свои планы и намерения, никому не говорить о моем визите и уйти в монастырь. Вспотевший то ли от сауны, то ли от страха «значительное лицо» заверил меня, что все выполнит в точности. Я пригрозил ему, что если хоть одно условие не будет выполнено, то снова явлюсь по его душу и во второй раз точно заберу ее на тот свет, после чего позволил чиновнику грохнуться в обморок об стенку сауны и отправился на базу, по пути убив шипами одного ретивого охранника, попытавшегося всадить армейский нож мне в спину. Нож, кстати, сломался.
Ни одна из проведенных мной операций не завершилась провалом. Мой «рабочий» счет рос как на дрожжах, сотрудники «Очищения» при встрече вежливо, уважительно и с восхищением в глазах здоровались, а мою фотографию в облике Ненавидящего, сделанную после выполнения миссии с фигуркой, повесили в холле с подписью «Работник месяца». Мне было невероятно приятно: все-таки даже в этом облике, который отталкивает многих людей, кто-то меня ценит, пусть и за мои «рабочие» заслуги. Хотя я продолжал общаться с Эйрой, заместительницей Бориса Алексеевича и у нас сложились довольно теплые отношения. Мы часто разговаривали, обсуждая как мелкие бытовые вещи, так и вопросы налогообложения в Конго, часто вместе тренировались в залах организации, часто пересекались в библиотеке, мелких лабораториях… Эйра оказалась прекрасным собеседником, замечательным человеком; я старался помогать ей, чем только мог, она платила мне той же монетой. Может быть и она меня ценила в «искаженном» облике, но уже просто так?
Хотя я и привык к телу Ненавидящего, хотя я уже не мог представить себя без своих доспехов, когтей и шипов, я каждый день ровно в восемь часов вечера спускался в лаборатории, долго петлял по коридорам, затем находил «Лабораторию Ненависти», символически стучался, заходил внутрь и интересовался, как продвигается работа по созданию вакцины. Эдуард и два его помощника — Аслан и Самюэль — сперва ругались на мои бесцеремонные визиты, но после привыкли и стали отвечать «Ещщще не готова» таким тоном, как будто спрашивали «Как дела». Мои же визиты тоже со временем стали просто формальностью, ритуалом, дурацкой традицией — уже через неделю я интересовался вакциной без энтузиазма, а в последнее время — и без интереса. Такие же изменения проступали тогда, когда отдавал образцы своего изменившегося организма: сперва я делал это с радостью, а затем стал забывать «сдать анализ». Зачем мне нужна эта вакцина? Зачем мне снова становиться человеком, рабом системы? У меня прекрасная работа, интересная жизнь, к моим услугам и тренажерные залы и библиотека, да и общение через интернет никто не отменял: на деньги с первого задания я купил себе компьютер, модем и уже к вечеру я общался в «ЧатВдвоем» с каким-то ненормальным, уверявшим, что он «Ларри, который ищет Фрэнки». Но все равно каждый день, ровно в восемь часов, я стучался в двери шестьдесят шестой лаборатории и спрашивал «Ну как вакцина?».
Вот и сегодня я решил предаться этому бессмысленному занятию. Спуск на лифте, блуждание по лаборатории — и вот передо мной уже привычная дверь с табличкой «Кабинет №66: Лаборатория Ненависти». Я привычно постучался в дверь и, не дождавшись ответа Эдуарда и лаборантов, зашел внутрь. Сегодня здесь все было по-другому — в лаборатории Ненависти было пусто. Ни Эдуарда, копающегося у стола с расчетами, ни Самюэля, возящегося с реактивами, ни Аслана, конструирующего какие-то непонятные механизмы. В остальном же лаборатория осталась неизменной: те же странные узоры, украшающие стены и пол, тот же самый стол, закрытый тканью защитного цвета и тот же обелиск, стоящий в центре лаборатории и испускающий странное алое сияние.
Внезапно во мне пробудилось любопытство и я, ведомый им, подошел к этому обелиску, желая его получше рассмотреть — все предыдущие разы мне мешал Аслан, стоящий у обелиска как вкопанный. Теперь я мог утолить мое любопытство.
Обелиск стоял на подставке из странного материала жгуче-черного цвета. Судя по моим тактильным ощущениям, это был какой-то металл, но он был мне незнаком. На подставке, как и на входной двери и в кабинете Бориса Алексеевича, были выгравированы надписи на латыни и маленькие картины на библейские сюжеты. Теология тут повсюду, даром, что шеф «нервно реагирует на религиозную символику»… Сам обелиск был сделан из какого-то странного материала, который сильнее всего напоминал вулканическое стекло обсидиан, но это «стекло» было отшлифовано, имело алый цвет и было прозрачным. Внутри обелиск был залит алым сиянием, в котором, как мне казалось, летали похожие на светлячков сгустки света. Это было невероятно красиво, я коснулся обелиска рукой, надеясь прикоснуться к этой красоте. И как я не замечал их раньше, они же такие яркие! Впрочем, базу «Очищения» невозможно увидеть непосвященному, даже если он войдет в заброшенное здание. Чтобы войти в штаб необходимо произвести особые манипуляции, им меня научила Эйра.
Пока я предавался этим размышлениям, огоньки ускорили свой танец: они начали стремительно перемещаться внутри обелиска, в их движениях была какая-то правильность и логика, но я не мог понять, какая именно. Скорость огоньков все нарастала, они превратились в сплошные линии света, которые, наконец, превратились в странную руну незнакомого мне написания. Руна ярко полыхнула голубым пламенем, которое сильно контрастировало с алым обелиском, а затем рядом со мной возник полупрозрачный человек с коротко стриженными светлыми волосами, синими глазами и невероятно грустным, можно сказать, скорбящим видом.
- Здравствуй, Евгений, — поприветствовал меня незнакомец.
- Здравствуй, — человек не выглядел враждебно, поэтому я решил проявить вежливость, но и любопытство меня не покинуло. В конце концов не часто встретишь такую личность, — Хм, мое имя ты знаешь, а я твое нет. Кто ты?
- Меня зовут Сергей Смольчук, — представился призрак.