Две стороны одной медали

«Я думаю, я смог бы стать, таким, как ты… Я думаю, я смог бы жить в твоем теле, если бы была такая возможность… Я думаю, я смог бы занять твое место, жить твоей жизнью, твоей прекрасной, красочной жизнью… Я готов на все ради этого… Я так тебе завидую…»

Ты был лучше едва ли не с младенчества. Тебе всегда доставалось все самое лучшее. В детстве лучшие игрушки и конфеты, сейчас — лучшие друзья и лучшие девушки. Ты обладал тем, чего, к сожалению, не было у меня — обаянием, дружелюбием, общительностью. Вечно улыбающийся, проводящий все свободное время с друзьями, в институте отличник и староста группы. Таким ты был для большинства всех. Они видели в тебе доброго и общительного мальчика, этакого ангела во плоти. Ты был для многих примером. И мне тебя частенько ставили в пример. О, как это было унизительно! Вечные упреки со стороны родителей, начинающиеся со слов: «А вот твой брат», «А вот твой брат сам поступил в институт», «А вот у твоего брата много друзей», «А вот твой брат не играет все время в компьютер», «А вот твой брат учится на отлично», «А вот у твоего брата есть девушка»… Эти упреки породили зависть и ненависть к тебе еще в детском возрасте. И всем своим маленьким сердечком я желал, чтобы тебя не стало.

Когда мы учились в школе, вокруг тебя всегда вились толпы — друзья, одноклассники, даже просто случайные люди. Учителя тебя всегда любили и уважали, а ко мне относились презрительно, считая меня туповатым, чего, конечно же, нельзя было сказать о моем брате.

Ты нередко выходил за меня к доске, пытаясь помочь мне с исправлением оценок, ты же был таким заботливым братом… Спасибо одинаковой внешности, благодаря ей, подобное всегда оставалось безнаказанным.

После окончания школы мы подали документы в один университет. Близнецы ведь не должны разлучаться, верно?.. Ты, конечно же, поступил без проблем, а вот чтобы приняли меня, родителям пришлось заплатить. Отец тогда еще ворчал: «В семье не без урода».

А в институте ты, безусловно, был самым лучшим. Отличник, староста группы… Ты часто пропадал со своими институтскими друзьями… А у меня был лишь один друг — онлайн- игра. И я с головой уходил в мир этой игры, пропадал в мире нулей и единиц, лишь бы не видеть тебя в лучах славы.

Последней каплей стало то, что ты привел в дом девушку. Она была красива, безусловно. Светлые волосы мягкими волнами опускались на хрупкие плечи, добрые светло-голубые глаза, обрамленные длинными ресницами, пухлые губки… Она была первой, кто относился ко мне как к человеку. Без того презрения, что было у остальных. Она относилась ко мне как к тебе, только с другим характером. А от ее улыбки у меня на душе буквально расцветало…

И тогда я стал завидовать тебе еще больше и, как в детстве, желать, чтобы тебя не стало. Как бы мне хотелось хоть на минутку очутиться в твоем теле…

Однажды мы остались в доме одни. Я решил, что это будет лучшее время для мести. А нож для разделки мяса сыграл в этой истории не последнюю роль…

- Кай, ты где? — позвал тебя я, сжимая в руке деревянную рукоять ножа.
- Ты меня звал, Рей? — ты вышел из своей комнаты, застегивая белоснежную рубашку. На тебе были темные брюки и упомянутая выше рубашка. Значит, собираешься куда-то… Думаю, на свидание…
- Да. Мне нужно поговорить с тобой.
- Рей, давай не сейчас, мне некогда, меня ждет…
- Подождет еще, — я приставил лезвие к твоему горлу.
- Что ты делаешь? Убери нож! Это не игрушка, а ты не ребенок, чтобы играть с ним.
- Я не уберу нож, пока ты не поговоришь со мной.
- Хорошо, Рей, я поговорю с тобой, — ты старался соблюдать спокойствие, но в твоих серых глазах с расширенными от страха зрачками, читался ужас.

Боишься, значит, меня, Кай…

- Скажи мне, Кай, а почему все достается тебе? Родительская любовь — тебе, внимание — тебе, друзья — тебе, прекрасная девушка — тебе!.. — мой голос срывался на крик, а глаза увлажнились. — А мне ничего! Я с детства был изгоем, закрытый лучами твоей славы!!!
- А кто тебе мешал стать похожим на меня? Кто тебе мешал хорошо учиться, завести друзей, познакомиться с девушкой? Я ни раз предлагал тебе свою помощь, но ты из-за своей чертовой игры не замечал никого и ничего!!!

- Ты… помогал… мне?..
- Да ты ко мне никогда ближе, чем на метр не подходил! А теперь ты говоришь, что во всем виноват я?!..
Это был удар ниже пояса. Я замахнулся ножом, а ты отшатнулся, сделал шаг назад и уперся спиной в стену.

- Ну, что, прощай, братик, — в последний раз разглядываю твое лицо. Как же мы похожи… Эти острые скулы, прямой нос, миндалевидный разрез глаз, аристократически бледная кожа. А знаешь, мы сделаем, как мы делали в школе. Только теперь Я буду играть вместо тебя роль.

Зажмурившись, я вонзил нож тебе в горло. И как только я перестал чувствовать рукоять в своей ладони, я разлепил веки. Твои большие глаза были распахнуты, с уголка губ по бледной коже стекала струйка крови. Лезвие было в районе гортани. Кровь стекала с горла, пачкая белоснежную рубашку. Ты упал на колени и прохрипел что-то. Не можешь говорить, голосовые связки повреждены… Боже, как это жалко! Ты свалился на пол, захлебываясь собственной кровью. И стены и пол были в вязкой алой жидкости. Мать, наверное, ругаться будет.

Я замыл кровь на стене и паркете, вымыл нож и, оттащив твое тело в подвал, прикрыл его мешками с картошкой. Тебя найдут не скоро… А когда найдут, меня уже не будет в городе.

А сейчас, пожалуй, я схожу на встречу с твоей девушкой… И по дороге выброшу свои шмотки. Они все равно в крови. Я взял твою одежду, зачесал волосы набок, как обычно делал ты и отправился на встречу к твоему… — нет, уже моему! — ангелу.

Эта ее улыбка, эти добрые глаза, мягкие прикосновения рук к рукам и нежный-нежный поцелуй в щеку. Боже, она так прекрасна… Теперь я понимаю, почему ты влюбился в нее.

Я старался вести себя так же, как и ты и она, вроде, не заподозрила неладное. Лишь на прощание сказала: «Ты сегодня странный, Кай…» Кай… мне придется долго привыкать к этому имени…

Родители поверили мне, что Рей ушел в виртуальный мир полностью. Для убедительности я даже подговорил соседского мальчишку, чтобы он посидел за компьютером, изображая меня. А так они видели Рея только тогда, когда Кай уходит из дома…

Они так думали…

Я уходил, но обойдя дом, забирался в окно на первом этаже и пробирался в свою бывшую комнату. Они так и не догадались, что Рей и Кай это один и тот же человек…

С друзьями все было гораздо сложнее — парни сразу заподозрили что-то неладное. Я до последнего пытался им доказать, что я — это ты. Пока однажды не обнаружил их в своей комнате. Вернее, в комнате Рея. Они нашли мой дневник… И они увидели мои планы на Кая…

Под их натиском я, обливаясь слезами, признался, что убил тебя. Тогда один из них, угрожая мне револьвером, найденным в кабинете отца, приказал показать, где я спрятал тело брата.

Когда я откинул в сторону последний пыльный мешок, он увидел твое тело… Оно уже начало разлагаться и по всему подвалу мгновенно разнесся сладковатый запах гниющей плоти. Кожа уже приобрела синий оттенок и местами была съедены крысами и насекомыми, обнажая мясо. Стеклянный и пустой взгляд некогда серых глаз был уставлен в потолок. А рядом с губами, над, которыми уже успели поработать опарыши, была все та же струйка запекшейся крови. Уже бурого цвета.

Моего «надзирателя» едва не стошнило от этого запаха. Да и меня, признаюсь, тоже.
- Это только при жизни ты доставлял всем радость, а вот после смерти… — прошептал я, склонившись к его телу.

К моему виску приложили что-то холодное.
Последнее, что я помню — невероятно громкий звук моего раскалывающегося черепа.
И все же ты погубил нас обоих, братик…

© Ангел o. k., также известная как Motia и Мотя Кошкина.