Жнецы. Часть 1

Я нервно постукивала по столу кончиками пальцев. Я не смотрела на Смирнову и других учителей, мой взгляд устремлен вниз. Сейчас меня уж очень сильно интересовали мои лодыжки, нежели презрительные взгляды, пронзающие меня насквозь. Мама стояла рядом. Она положила свою руку на плечо, словно бы говоря этим жестом, что я под защитой. От нее веяло теплом, а энергии жизни хватало про запас, поэтому я чувствовала себя уютно именно с ней. От многих людей лишь веет холодом и усталостью и я это очень сильно чувствую.
Смирнова откашлялась и, подняв голову, я увидела, что грозности ее взгляду не занимать. В прочем, ее можно понять. Я уже третью жертву упустила в этом месяце. Но все же, можно говорить со мной помягче и снизить свой тон. Я не профессиональный убийца, я — ребенок.
- Юля, ты хоть понимаешь, что мы хотим как лучше? Неужели ты думаешь, что если ты и дальше будешь отпускать людей, то выживешь? Нет, милочка, три месяца. Три месяца максимум!
В какой раз это слышу. Даже знаю, что дальше будет. «Ты подставляешь нашу организацию. Это крайне безрассудно…»
- Ты подставляешь нашу организацию! — Нина Георгиевна яро жестикулировала, словно это как-то помогло донести до меня суть. Ее тонкие морщинистые руки делали странные движения, словно она индеец или шаман, который совершает какой-то обряд. Ей только не хватает головного убора с перьями и африканских барабанов.
- Ты вообще меня слушаешь? — в ярости прошипела она. У нее не хватает терпения. У меня, в принципе, тоже.
- Я не понимаю, зачем это, — наконец высказалась я, — Я не хочу убивать и вы это прекрасно знали всегда. Я не хочу этого делать, нет. Попросите кого-нибудь другого.

Смирнова снова открыла рот для очередной порции лекции с парочкой очень умных фраз, нажитых старческим маразмом, но Павел Викторович заговорил первым. Он как всегда положил одну руку на другую и уперся ими на свою трость. Он всегда занимал такую позу, когда объяснял что-то серьезное или хотел достучаться до кого-то.
- Позволь тебе кое-что объяснить. Я понимаю, что тяжело это признать, когда всю жизнь живешь в неизвестности, но такова природа. Мы не убиваем людей, мы помогаем им перейти в мир иной, так сказать, но при этом мы получаем их жизненную энергию, необходимую для нашей жизни, для жизни всех Жнецов, — он сделал паузу, словно пробовал последнее слово на вкус, — Но ты противишься этому. Противишься природе. Юля, люди никогда не умирали сами и никогда сами умирать не будут, ясно? И то, что ты продлеваешь срок их жизни, не значит, что ты делаешь лучше. Люди становятся призраками, как их сейчас называют. А мы, Жнецы, помогаем им перейти в другой мир.
Ага. К боженьке. В рай.
- Я все еще не утратил способность читать мысли, Юлия, — Павел Викторович усмехнулся и почесал свою седую голову, — И нет, не к «боженьке», как ты выразилась, а просто освободить от скитаний по нашему миру еще несколько сотен лет без тела, то есть только с душой. Проще говоря, нам нельзя допускать, чтобы люди становились призраками. Это ни в коем случае не считается убийством, нет. Ты прекрасно знаешь, что есть специальные приборы, для определения, когда именно человек должен умереть, когда именно нужно забрать его жизненную энергию, ведь…
- Да-да, — прервала учителя я, — Ведь их жизненная энергия нужна нам, чтобы жить.
Педагог улыбнулся, потому что понял, что до меня наконец дошло. Но мне все равно тяжело принять тот факт, что это все пойдет на благо всем. Смирнова наконец успокоилась и перестала метать взглядом молниями в мою сторону.
- Думаю, — повысила голос Вероника Дмитриевна, самая молодая из всех Членов Совета, — Девочка все поняла. Просто немного испугалась и все. Такое бывает, просто ей нужно время привыкнуть ко всему этому.
- Прошло больше трех недель, пора бы понять, что это в порядке вещей! — возмутилась Смирнова и мне захотелось ударить ее. Но я просто промолчала. Что я всегда и делаю.
- Она узнала об этом недавно, я понимаю ее нездоровую реакцию на такие вещи и не вижу в этом ничего особенного, — Вероника Дмитриевна отчаянно защищала меня, уперев руки в бока и слегка наклонив голову в сторону Нины Георгиевны. Ее темные волосы красиво спадали на плечи и я, в который раз удивилась, почему она согласилась работать со стариками. Ладно, Павел Викторович, но вот Смирнова та еще заноза в одном месте и наверняка не дает ей проходу.
- Что ж, — Смирнова умерила свой пыл и снова посмотрела на нас с матерью, — Пожалуй, вам все понятно. Ждем тебя, Юля, на занятиях, там тебе дадут новое задание по возможности. До свидания.
Мы с мамой вежливо попрощались, гости удалились. Мама закрыла дверь, а потом села рядом со мной. Она смотрела на меня своими пронзительно серыми глазами, мысли в ее голове путались и я не могла воссоздать точную картинку в ее голове. Я просто не слишком сильна в чтении мыслей. Да и вообще, во всех этих новых штуках, которые поначалу мне очень даже приглянулись. Еще бы. Кому не понравится чтение мыслей, телекинез и способность отделяться душой от тела?
- Я понимаю, для тебя это все тяжело, — начала мама заботливым голосом, каким обычно говорят на похоронах, — Но с этим просто нужно смириться и все. Иначе сама знаешь, что не выживешь.
- Да, мам, знаю. Я постараюсь не облажаться в следующий раз… — я тяжело вздохнула, — Поскорее бы это все закончилось.
- Ближе к 18-20 годам пройдет, — мама слегка улыбнулась, — Проверено на личном опыте.
- Надеюсь, что у меня не будет редкого случая, когда Жнецами остаются и после 20.
Мама усмехнулась.
- У нас в поколении такое редко происходит, так что не волнуйся. Вероятность того, что с тобой случится такое крайне мала.
- Ага. А еще при беременности ты думала, что я окажусь нормальной, потому что вероятность того, что я окажусь Жнецом «крайне мала», — я закатила глаза.
В последнее время слово «вероятность» для меня потеряло значение, потому что на меня оно совершенно не действует.
- Просто знай, что это не игрушки и ты действительно в опасности, хорошо?
- Да.
Улыбнувшись, она встала из-за стола и объявила, что пойдет готовить ужин, потому что скоро приедет отец. Знает ли он о том, что я Жнец и что мама когда-то была такой же? Конечно. Узнал об этом даже раньше, чем я появилась на свет. А я узнала об этом только когда однажды, проснувшись утром, обнаружила, что парю в воздухе. Такой своеобразный телекинез. Тогда я не хило так перепугалась и визжала, словно пятилетний ребенок, а не пятнадцатилетний подросток. И, боже, сколько времени понадобилось родителям, чтобы заставить меня снова поставить ноги на землю. Тогда-то мне все рассказали. О Жнецах, о том, что мне не хватает жизненной энергии и чем это грозит, о том, что ее нужно брать у умирающий людей, о способностях, которыми не обладают другие люди и о том, что ближе к совершеннолетию это пройдет. А может и нет. Бывают исключения. Взять хотя бы Членов Совета. Все они получили этакий бонус в виде бесконечной суперсилы и вечной увядающей жизненной энергии. Черт возьми, как же повезло обычным людям. Живешь себе в неведении, полный энергии жизни, не заботящийся о выживании. Вообще, поначалу я не понимала, почему нельзя все рассказать людям, но на занятиях рассказали, что именно Жнецами были так называемые обычными людьми Салемские ведьмы и что нас считали посланниками дьявола. Бред, конечно, но с тех пор посчитали нужным держать все это в секрете. Да и я, в принципе, не против, но мне кажется, что современное общество отнеслось бы к этому с пониманием и нам, Жнецам, жилось бы проще. Но не мне это решать, потому что я дала клятву молчать и не забирать энергию у людей, которые не близки к смерти. По-моему, это глупый поступок, потому что умрет не только человек, но и сама я, потому что у неумирающих много жизненной энергии, а ее переизбыток равен смерти.
Я клялась. Все Жнецы клялись, но не все держали свое слово. Моя история о человеке, который нарушил клятву. И о ужасающих последствиях, который нес его безответственный поступок.