Нечто на кладбище

Когда я приезжаю к бабушке в гости, она всегда рассказывает интересные истории: про свою молодость, про колхоз, где жили и работали и вообще про советские годы. И вот однажды разговор коснулся моей прабабушки (то есть мамы моей бабушки). Дело в том, что когда моя прабабушка умерла, моя бабушка почти каждый день ходила к ней на кладбище. И как-то раз она просто перестала туда ходить — никому ничего не говорила, а на родительский день попросила кого-нибудь с ней сходить. Однажды она рассказал мне в чем, собственно, дело.

Однажды после работы она, как всегда, садилась в автобус и ехала до кладбища. Была середина рабочей недели, поэтому на кладбище было безлюдно. Время было часов 6 вечера, август месяц. До заката еще очень и очень долго, а до сумерек и вовсе. Бабушка пришла на могилу, принялась дергать сорняки, траву, подкрашивать оградку (хотя что там успело нарости и облезть за сутки — я не знаю).

Могила моей прабабушки была на краю кладбища; место было, так сказать, довольно популярным, т.к. земля была выше, чем на всем остальном кладбище и по весне его не подмывало талой водой, но из-за каких-то бюрократических проволочек его не разрешили расширять. Так вот метрах в 40 от всех могил стояла одинокая заросшая могилка с покосившейся оградкой, а за ней уже начинался пустырь. Над заброшенной могилой постоянно летало много воронья и стоял вороний гул. Итак, моя бабушка занимается облагораживанием прабабушкиной могилы. Дальше со слов бабушки.

Подкрашиваю оградку и вдруг слышу, что гул вороний стих. Я еще подумала про себя, мол, наконец-то перестали, а то от их карканья уже голова болеть начинает. Крашу дальше и на душе как-то беспокойно стало и гула этого как назло не стало — не привычно, гул конечно доставучий, но тишина пугала как-то больше.

Я повернулась в сторону той могилки брошенной, смотрю, а там мужик какой-то в рясе черной с капюшоном, а из-за спины что-то наподобие крыльев. Тут как он завоет! У меня чуть сердце не остановилось. Я сумка хватаю и бегу со всех ног, а за спиной слышу как крылья хлопают. Только я с кладбища выбежала, оборачиваюсь, а на заборе ворон сидит — большой такой, черный, как уголь. Ну я остатки сил собрала и побежала к автобусной остановке.

Домой приехала, никому рассказывать не стала — не поверили бы, на краску или на солнце бы вину перевели, а солнца-то и не было — весь день пасмурный был.

Я бабушке всецело поверил потому, что когда она все это вспоминала, она в лице как-то сразу переменилась и видно было, что ей и вправду страшно.