Фирменный супчик

Моя тетя родилась 26 июня, поэтому она любит праздновать день рождения на даче с шашлыками, купанием в озере и вечерними посиделками перед костром. Обычно старшеклассники не любят посиделки с родственниками, но только не я. У меня классная родня. Я и мои двоюродные братья — Макс и Ваня — любим проводить время на даче: гонять на велике, купаться и печь на костре картошку, сосиски и жарить хлеб. А в последнее время мы увлеклись ужастиками и страшными историями из реальной жизни.
Вот и в это лето мы с мамой и папой купили классный мобильник в подарок от нашей семьи, всякие вкусности и поехали на дачу к дяде и тете. Гостей было довольно много. Из ребят 15-16 лет, кроме меня и моих двоюродных братьев, были еще две девчонки, дочери дядиных друзей — Ника и Света. Мы классно повеселились, а вечером взрослые сидели за вином и шашлыком, а мы сидели вокруг костра, жарили сосиски и мой брат предложил рассказывать страшные истории. Это было здорово, но почти все истории, которые рассказывали, я уже читала в сети или слышала от друзей. Хотелось услышать что-то новенькое и, что особенно важно, реальное. Ведь не секрет, что большинство таких историй выдуманные. Поздно вечером некоторые гости уехали, в том числе и Света со своими родителями, но большинство остались ночевать. Мы засиделись за полночь. Родители нас не трогали, ведь праздник же, да к тому же у нас каникулы, а у взрослых выходные.
Наконец, Максимка пошел спать, а Ванька решил видимо приударить за Никой и позвал ее погулять. Я уже собралась было идти ложиться спать, как увидела тетю Олю. Она позвала меня:
- Полина, ты еще не спишь? Слушай, помоги мне, пожалуйста, убрать грязную посуду и еду.

Я согласилась, поскольку спать мне пока совершенно не хотелось. Мы все помыли и убрали и сели на кухне попить чаю. Тетя Оля расспрашивала меня о школе, друзьях, рассказывала всякие смешные вещи про Ваньку и Макса. Но вдруг когда я упомянула о том, что интересуюсь страшными историями из реальной жизни, читаю их в сети и сохраняю особенно страшные на компе, она изменилась в лице, побледнела, заволновалась. Тетя схватила меня за руку и стала убеждать, что это очень опасно и неправильно, что нельзя совать нос в такие вещи, особенно если они к тебе не имеют отношения, что можно накликать беду и тому подобное. Ее буквально трясло, она брызгала слюной и почти кричала, несмотря на поздний час. Я страшно удивилась, чего это она так переволновалась. Более того, она страшно рассердилась на своих сыновей, за то, что и они увлекаются страшилками и пообещала, что они об этом горько пожалеют. Мне и в голову не приходило, что она не курсе их увлечения. Мои родители знают, что я люблю страшилки и совершенно спокойно к этому относятся, папа даже подшучивает надо мной.
Я торопливо пообещала тете, что больше не буду читать страшные истории и очень озадаченная пошла спать. Но заснуть мне так и не удалось, настолько я удивилась и даже чуть-чуть напугалась. Повертевшись часа два с боку на бок, я надела-халат и вышла на кухню попить чайку, к моему удивлению я увидела там дядю, который сидел за столом, пил пиво и курил. Он увидел меня и спросил:
- Что, Поля, не спится? Вот и мне тоже.
Я решила сказать ему про разговор с тетей в надежде, что дядя что-нибудь мне расскажет, что объяснит ее странное поведение:
- Понимаешь, дядя Андрей, мы с тетей болтали и я упомянула про то, что люблю страшные истории из жизни, а она так расстроилась, рассердилась, почти накричала на меня. Что в этом такого?
Дядя тяжело вздохнул и закурил следующую сигарету:
- Не обижайся на нее, Полина. Я тебе кое-что расскажу, наверное, нужно, чтобы ты знала.
Дядя налил мне чаю и начал свой рассказ:
- Я встретил Олю 21 год назад, когда ей было всего 19 лет. В начале 90-х годов мы с твоим папой решили заняться бизнесом. Мы были молодые и наивные парни, только окончившие институты, нам хотелось хорошо устроиться в жизни, зарабатывать для своих семей. Твой папа уже ухаживал за твоей мамой, а я еще был свободен. В бизнесе мы ни черта тогда не понимали, связей не было, больших денег тоже. Прогорели бы, конечно, но нам помог знакомый твоего деда, нашего отца, — человек солидный, в летах, бывший аппаратчик. Он дал советы, куда бежать, кому взятку дать, где товар закупить, рассказал, что да как, где-то и словечко замолвил. Он же и присоветовал везти всякие буржуйские сладости и напитки продавать в провинцию, мол, туда мало кто добирается, все норовят в Москве, да в Питере торговать. Все думают, что из провинции денег не выжмешь, а там есть преимущество — конкуренции нет такой, как в столице. Уж не знаю, прав он был или нет, но мы согласились.
Вот, значит, мы с твоим отцом, купили товар, привезли его во Владимирскую область, в старый русский город Муром. Тогда это, честно сказать, была порядочная глухомань. Стали торговать. И, что удивительно — дело пошло! Работали, что называется, без выходных, без проходных. В общем, довольно быстро твой отец поехал снова за товаром и выручку повез в Москву. Я остался и решил устроить себе выходные — выспался и пошел гулять в парк. Там я и познакомился с Олей. Она сразу поразила меня своей красотой и утонченностью.
Дальше события развивались стремительно. Позвонил твой отец, сказал мне, что деньги довез в целости и сохранности, товар закупил, но вот только сильно заболел — подхватил ангину. Короче говоря, ему пришлось задержаться в Москве на несколько дней, пока не поправится. Все это время я встречался с Олей и она нравилась мне все больше и больше. Оля познакомила меня со своим старшим братом Олегом. Он оказался отличным парнем, был спортсменом, занимался дзюдо. В 90-е годы многие молодые люди спивались или шли по кривой дорожке, с ним такого не могло случиться, он был надежный, правильный. Мы отлично поладили.
Конечно же, я понимал, что вскоре нам с твоим папой придется вернуться в Москву и это придало мне решимости. Именно, поэтому я спросил у Оли, не представит ли она меня родителям. В этот момент у нее настроение как-то испортилось что ли. Она сказала, что отец от них ушел, когда ей было девять лет, а Олегу двенадцать. Я признаться подумал, что он ушел к другой женщине, но Оля пояснила, что нет. Просто ушел, не к кому-то, а от матери и они понятия не имеют где он и что с ним теперь. Мама же больше замуж не выходила. Я не стал расспрашивать про развод, но поинтересовался, не познакомит ли она меня с мамой. Оля сильно разволновалась, но кивнула и пригласила меня в гости в субботу.
Тем временем приехал твой папа, мы снова много работали и времени для встреч с Олей у меня стало меньше. Я все рассказал брату о моей новой девушке и о том, как сильно она мне нравится и он посоветовал кроме дежурных цветов купить ее маме что-нибудь еще в подарок, какую-нибудь красивую вещицу. Я одобрил эту идею. Вот наступила суббота, я собрался, купил цветы и захватил подарок — набор из блюда, серебряной лопаточки и серебряного ножика для торта. За десять минут до назначенного времени я был на месте.
Квартира у них была трехкомнатная, все было прибрано, но ремонт здесь явно делали очень давно. Мама у Оли и Олега была симпатичная, хорошо выглядела, но показалась мне немного странной что ли. Во-первых, когда Оля нас знакомила, мне почудилось, что Антонина Степановна, так звали ее маму, меня внимательно осмотрела и чуть ли не обнюхала — такое складывалось впечатление. Во-вторых, она с удовольствием приняла цветы, но от коробки с набором столовых приборов для торта отдернула руки и раздражено попросила дочь «унести это в кухню». Это тоже показалось мне странным, поскольку Антонина Степановна даже не видела, что там внутри. Стол был накрыт как полагается — колбаска, сырок, салатики, курочка с картошкой. В общем, все как у всех в те времена. Мы пообедали, поговорили и странное впечатление, появившееся при знакомстве, у меня исчезло.
Так шло время. Мы с твоим папой работали, я встречался с Олей, уже влюбился в нее по уши, общался с ее мамой и братом. И все было хорошо. Я признался Оле в любви и позвал ее замуж, она согласилась. Мы решили, что расскажем все ее маме во время поездки на дачу. Мы с Олей приехали туда в субботу около полудня. Мама уже была там, она уехала в пятницу вечером. Я сильно волновался — вдруг мама категорически будет против свадьбы — но держался. Мама была в приподнятом настроении и пообещала угостить нас вечером вкусным супчиком, а пока предложила нам пойти искупаться на местное озеро. Я обрадовался, но не успели мы отправиться на пляж, как я заметил, что Оля очень взволнована и подавлена. Я прямо спросил ее, в чем тут дело, тогда она еще больше помрачнела и начала, истерически крича, уговаривать меня уехать немедленно обратно в Муром. Я страшно удивился, тем более, что именно за ужином я и планировал попросить у Антонины Степановны руку и сердце ее дочери.
Я попросил объяснить мне все, но у Оли началась настоящая истерика. Ни о каком купании речи уже быть не могло и мне пришлось почти насильно отвести ее домой.
Тут дядя замолчал и тяжело перевел дух. Я не торопила его, хотя любопытство так и разбирало. Он сделал несколько больших глотков из кружки с пивом и снова вздохнул:
- Эх, не знаю даже, Полина, не рано ли я тебе все это знать, но все равно рассказать придется… Короче, притащил я рыдающую Олю домой, хотел воды ей налить и пошел на кухню, а там ее мать свой супчик поганый готовит. Я глазам своим не поверил, подумал даже, что с ума схожу. На разделочной доске лежали две ручки детские ребенка лет двух или трех, рядышком картошечка в миске с водой почищенная, морковка, луковка и много трав каких-то разных. А на плите стоял чугунок с водой старый закопченный, такие раньше в деревнях были, еще при царе…
Оля тут же сознание потеряла, а ее мать как меня увидела, так за нож схватилась. Как я там от страха не умер, не знаю — глаза у нее безумные стали, почти белые, рот в ухмылке перекошен, волосы распущенные на лицо прядями падают. Вот прямо чистый портрет Бабы-Яги. Но самое страшное, что я увидел, на полу у кухонного стола детская одежда лежала, а в тазу детская головка отрезанная вся в крови. Я понял, что нельзя терять ни минуты, эта безумная меня живым отсюда не выпустит. Оно и понятно. Схватил я стул и со всего размаху швырнул в нее, она равновесие потеряла, а я ее хватил изо всех сил по голове чугунной сковородой, которая на стене висела. Когда она вырубилась, я наскоро связал ей руки и ноги бельевой веревкой и кинулся ментам звонить.
В общем, ее забрали, разбирательство было. Оказалось, что этим богомерзким супчиком она своих детей с раннего детства кормила, каждое полнолуние. Олег не знал, из чего его готовили, а Оля знала к тому времени уже год — мать все рассказала, когда ей восемнадцать лет исполнилось. Говорила, что для здоровья полезно, человечину есть, приводила в пример, что Оля с Олегом никогда ничем не болели, кроме простуды, да и то очень редко. Говорила, что людоедов все беды и напасти стороной обходят, что им по жизни везет. Сказала, что Оля ее понять пока не может, потому что у нее своих детей пока нет, а потом все поймет и спасибо ей скажет. Рассказала Олина мать и о том, что женщина, которая в полнолуние своих детей супчиком из человечины кормить станет, превратится в подобие ведьмы, поэтому не сможет серебро и освещенные предметы трогать.
В общем, назначили ей судебно-медицинскую экспертизу и признали совсем сумасшедшей, упекли в сумасшедший дом. Олег не перенес того, что его мать людей убивала, детей и их с сестрой человечиной кормила. Он повесился на даче в сарае. Оля чуть с ума не сошла, в больнице лежала, долго потом на таблетках сидела. Я уж думал, что не выкарабкается, но постепенно все успокоилось. Мы поженились, уехали в Москву. Твой отец бизнес поднял, а я нашел хорошее место в крупной фирме. Все наладилось. Только перед рождением Ваньки мне сообщили, что Антонина Степановна из сумасшедшего дома сбежала. Я не стал Оле говорить и правильно. Ваньке уже скоро пятнадцать лет, а от нее ни слуху, ни духу не было, сгинула видно. И к лучшему это.
Вот почему Оля так не любит всякие истории про нечисть. Хотя кошмар кончился, но забыть такое невозможно.
Я была в шоке. Так вот почему у братьев никогда не было деда и бабушки с маминой стороны и о них ничего никогда не рассказывали. Ничего себе! Честно говоря, мне стало довольно мерзко при мысли, что тетя Оля знала, из чего она ест суп и не обратилась в полицию. Но подумала, а что бы я стала делать, если бы узнала такое про свою маму, смогла ли бы я хладнокровно сдать родную маму в тюрьму. Да, это совсем не простая ситуация. Но все равно мне захотелось поскорее домой. С другой стороны я была благодарна дяде Андрею за то, что он рассказал мне правду. Я только спросила у него:
- А мои братья знают эту историю?
Он отрицательно покачал головой:
- Мне не хватает храбрости им это рассказать, да и нужно ли. Ты пока не говорим это, Полина, прошу тебя.
- А мои родители?
Тут дядя кивнул:
- Да, они обо всем знают.
Я, конечно, обещала дяде не рассказывать это Максу и Ваньке и совершенно потрясенная пошла к себе. Спала я плохо, сны были тяжелые и, проснувшись, я почувствовала себя больной. Кое-как выползла на кухню, налила себе чаю. Тут с улицы вбежал Макс:
- Ээээ, Поля, ты плохо выглядишь. Простыла?
Я пожала плечами:
- Может быть. Голова болит и вообще неважно себя чувствую.
Не могла же я сказать ему правду! А Макс улыбнулся и весело воскликнул:
- Не дрейфь! Сейчас я скажу маме, чтобы она приготовила тебе свой фирменный супчик, от него все простуды как рукой снимает!