Он косит детям головы. Глава 2

День 1: Улыбка.

Сильный удар наносится порокам, когда они выставляются на всеобщее посмеяние. Порицание легко переносят, но насмешку далеко не так. Никто не хочет быть смешным.
(Мольер)

Массивные двери скрипнули, щёлкнул включатель и взору предстало четверо до смерти напуганных ребятишек с красными опухшими глазами и дрожащими руками. Самому старшему из них было тринадцать — Мише. Они жались, друг к другу в надежде защитится, пока художник раскладывал свои принадлежности, насвистывая. Один только этот свист внушал неподдельный страх, а холод в серых спокойных глазах — замораживал. Вот глаза уже таращатся на детей, разглядывают, изучают, будто бы выбирают товар. Дети застыли в беззвучном оцепенении, нервно глотая воздух.

- Кто из вас самый улыбчивый? Может ты? — Холодный взгляд коснулся Валентина, обхватившего ручками расцарапанные коленки. Потом мазнул по Мишке — напуганному, но смотрящему на своего палача со сталью в глазах. Алексей даже удивился. Громко хмыкнув, он направился к ним и, схватив первого попавшегося за волосы, потащил за собой.
- Давай, покажи мне, как ты улыбаешься, — скомандовал он шатающемуся от страха Павлуше. Этот семилетний мальчик — самый маленький, самый робкий и стеснительный из них, сейчас задыхался. Он не мог вздохнуть от сотрясавших его тело рыданий и лишь жалобно скулил: «Пож-жалуйста не надо».
- Улыбайся, — жёстко проговорил художник, рисуя что-то на своём холсте и глядя на мальчика.

Как ни пытался Павлуша улыбнуться — у него получался жалкий оскал. Мальчик старался, но липкий страх не давал ему успокоиться. Вот начало уже получаться, как взгляд касался висящей на крюке кошки и он снова начинал плакать. Вскоре терпение художника иссякло. Схватив лежащий рядом нож, он подбежал к Павлуше, повалил его на землю и, держа одной рукой подбородок, начал вырезать на лице парнишки улыбку. Кровавая дуга вырисовалась от одного уха к другому, рассекая нежные щёчки, окрашивая лезвие и руки Алексея багровым. Закончив кровавую улыбку, нож был отброшен в сторону. Ноги у Павлуши подкашивались, говорить и кричать он уже не мог, так как лезвие задело язык. Он невнятно булькал и захлёбывался своей собственной кровью, пока художник разглядывал это зрелище с блаженной улыбкой безумца. Сашка в углу, похоже, утратил разум — он выл и раскачивался взад и вперёд, маша головой в разные стороны, силясь сказать: «Этого не может быть».

Алексей несколько раз пытался поставить Павлушу на ноги, но тот каждый раз падал — безумец нашёл способ держать его прямо. Сняв то, что когда-то было кошкой с крюка, он подвесил мальчика к нему, предварительно надев ему на шею верёвку. Маленькие ножки рассекали воздух, словно он воздушный бегун, пальчики пытались ухватиться за что-нибудь, в то время как верёвка жадно сдавливала горло, выбивая из лёгких последний кислород. Каштановые волосы Миши прорезали прядки снежно белых волос, сердце отчаянно колотилось в груди, как и у его товарищей. Вскоре ноги Павлуши остановили свой бег и он обвис на крюке беспомощной куклой, глядя стеклянными глазами в пустоту. Из раскромсанного на куски рта струйками стекала кровь, шумно капая в подставленную миску, заляпывая жёлтенькую рубашечку и коротенькие штанишки мальчика.

Безумный художник подошёл к висящему тельцу и провёл пальцами по щекам Павлуши, собирая кровь. Глаза его светились, а рот кривился в устрашающей ухмылке. Ему понравилось рисовать пальцами. Холст легко впитывал тёплую кровь, разрешая красить себя в тёмный багровый цвет. Повозившись ещё некоторое время вокруг своей картины, Алексей остался довольным. Вновь щёлкнул выключатель и скрипнула дверь. Подвал окутал сдавливающий шею мрак, лёгкий сквозняк распространял в воздухе металлический запах.

- Нет! Нет! Нет!.. — кричал Саша, всё ещё раскачиваясь в известном только ему такте и закрывая уши, пытаясь убежать от проклятого «Кап-кап» в противоположном углу подвала. Миска уже заполнялась до краёв и кровь мелкой струйкой начала выходить из берегов. Его ноги коснулось что-то тёплое и мокрое. В голове не укладывалось, что это кровь его друга. Человека, с которым он говорил ещё несколько дней назад и, которого видел перед собой всё это время. А теперь он мёртв и раскачивается, напротив, устремив свой взгляд полный разочарования на него — Сашку, виновника всех их бед. Он разом вспомнил всё — и как обижал Павлушу, как забирал у него игрушки и обзывал «неженкой». Всё внутри кричало: «Ты виновен в его смерти!». Холодные руки обхватили лицо страдающего Саши, начали легко шлёпать по щекам, пытаясь привести его в чувство.
- Саша, Саша нам надо выбраться отсюда! — выпалил дрожащим, но твёрдым голосом Миша, хватая друга за плечи и неумолимо его тряся. Будто бы сможет растрясти его храбрость, достучаться до помутившегося рассудка своего лучшего друга.
- Ты видел, что он сделал с Пашей. Нам не жить… Он убил его. Это я виноват! — раскаивался Саша, хватая себя за волосы.

Миша понял, что они утратили Сашу и быть может уже навсегда. Он попытался растолкать Валентина, но тот лежал в обмороке, уже тогда, когда Павлушу заставляли улыбаться. Миша неловко поднялся с места, всё время, покачиваясь от охватившей его дурноты и, нащупывая себе путь, куда-то начал идти. Справа слышались истязания Сашки, вызывая холодок по коже. Его руки находили лишь пустоту, пока не нащупали сырую стену. Пальцы до хруста сдавливали голый кирпич, обдирая кожу о затвердевшие комки бетона. Осторожными шагами он начал передвигаться по стене пока не упёрся во что-то твёрдое. Руки продолжили хаотично ощупывать предмет.

- Стол, — перечислял Миша всё, что сумел опознать. — Одеяло что-то холодное и липкое…
В памяти всплыла картинка мёртвого мальчика с разрезанным горлом и рука Миши вмиг отпрянула. Дальше, уже держась на расстоянии от стола, он продолжил идти. Холодный пот стекал со лба, темнота давила на его голову и из глаз уже потихоньку начали скатываться слёзы. Он шёл, надеясь найти хоть что-нибудь, что поможет им выбраться. Не сразу понял, на что наткнулся, а потом от озарившей его вмиг мысли с криком отпрянул от мёртвого тела своего друга, со скрипом качающегося на заржавевшем крюке. Сердце билось так быстро как никогда. Забыв об осторожности, он просто начал бежать сам не зная куда, натыкаясь на какие-то предметы, с грохотом валившиеся на пол. От сильного испуга он прижался к чему-то отдающим могильным холодом и с удивлением понял, что нашёл дверь. Пальцы начали ощупывать металлическую поверхность, нашли замочную скважину и ручку, но всё никак не могли понять, где включатель. Отчаяние навалилось на него после долгой изнурительной возни, в итоге ничего им не давшей. Их положение всё так же было безвыходным. Плесень неумолимо била в нос, заставляя кашлять и чихать. Из-под двери веяло холодным воздухом.

Припав головой к земле, Миша с жадностью дышал, свежим воздухом, на несколько секунд развеявшим тяжесть в голове и наполнившим тело пьянящей лёгкостью. Он пытался просунуть палец в щель, отковырять хоть малюсенький кусочек от камня, чтобы увеличить спасительный поток, но камень не давался. Жажда и неутолимый голод мучила детей. Вскоре очухавшийся Валя начал ныть, облизывая сухие губы. Освоившийся в темноте Миша тщетно пытался найти хоть что-то заполненное водой. Вконец обессиленные, они просто начали слизывать собственные слёзы, сохраняя в душе маленькую надежду о том, что их уже ищут.

Первый день закончился смертью Павлуши и каждый боялся, что завтрашний может стать для любого из них последним.
Монотонно трещал на столике диктофон, повторяя различными голосами услышанные им когда-то слова.

Запись 7.
- Самуил Эдуардович, что со мной?
- Это называется «Обсессивный синдром». Часто у вас возникают такие навязчивые желания?
- Не знаю. Это как вспышка — я просто хочу так сделать и не могу себя остановить или вспоминаю отца и не могу выбросить из головы. Я слышу, как он кричит, бьёт меня и чувствую эту боль. Это никуда не уходит.
- Вы должны с этим бороться. Представляйте себе большой ящик, в который складываете все эти страхи, боль и желания. Заприте их и они перестанут вас мучить. Оно ведь ещё не показывало себя?
- Показывало…
- Алексей, смотрите на меня! Смотрите мне в глаза! Что вы сделали?
- Девушка с курсов… Я её нарисовал…