А вы любите кукол?

Тело так и не нашли. Зато нашли куклу.
Фарфоровая голова торчала из земли в лесу. Левого глаза у куклы не было. Показалось, что это труп.
Но нет. Это была всего лишь кукла. Улик не было и они отправили куклу на экспертизу в качестве единственного доказательства.
Я помню как адвокат высоко поднял куклу над головой, чтобы все смогли рассмотреть её. Бедняжка, вся в оборванных лохмотьях, выглядела несчастной и потерянной. Я клянусь, что как только я заглянул в её единственный правый глаз, в нём пронеслась череда эмоций. Конечно, сейчас это звучит смешно. Но тогда я был совсем ребёнком. И вещи приобретали совсем иной смысл.
Я совсем не помню, как эта кукла вновь оказалась у меня. Ведь ещё в зале суда её вернули матери погибшей девочки.

Прошло сорок лет после той истории. Все свидетели тех событий давно уже были мертвы. Но кукла, безглазая кукла, продолжала сидеть на полке. Кукла давно перестала меня пугать своей пустой глазницей, придающей зловещее выражение ее лицу. Но если столкнуться с ней взглядом ночью — всё значительно меняется. Ночь и темнота деформируют реальность.
Я бы снова хотел стать ребёнком. Хотел бы, чтобы это чувство страха никогда не проникло в мою жизнь.
Она стала частью моих воспоминаний. Меня до сих пор терзал вопрос. Что же случилось с той девочкой? Почему она оказалась в лесу? Я могу часами сидеть и разглядывать её. Но кукла всегда смотрит на меня тем же безжизненным, неподвижным взглядом.
Её белокурые волосы и поцарапанное лицо, стали уже почти родными.

Вот и сегодня утром, я как обычно, занял своё место у камина. Взгляд куклы мне показался грустным и уставшим. Я провожу большую часть своего времени дома. Выбираюсь лишь изредка за покупками. Я уже почти задремал, когда раздался звонок телефона.
- Алло?
Голос на другом конце мне был знаком. Звонил мой двоюродный брат. Дело в том, что было не на кого оставить отца.
- Понимаешь, он убежден, что в полном порядке и может справиться сам. Но мы же знаем, что это не так. — Брат говорил виновато оправдываясь. — Мы бы были тебе очень благодарны. Если бы ты смог… Пожалуйста.
Я неохотно согласился. Как ни крути, нас связывали родственные узы. Решили, что на четыре недели дядя переедет ко мне. Сделав вид, что безумно рад этому, я повесил трубку.
Кукла сидела как обычно, прислонившись к стене и смотрела на меня. Смею предположить, что куклы не видят людей. Но в любом случае, наши взгляды, казалось, встречались. Хоть кукла и неодушевлённый предмет, но что-то человеческое в ней было. Какая-то ностальгия по прошлому что ли?
Мой дядя приехал через несколько дней. Было абсолютно очевидно насколько время и возраст потрепали его. Его лицо избороздили глубокие морщины. Они были похожи на царапины. Такие же как как на лице куклы. Его серые блёклые глаза глубоко утонули в глазницах. Когда-то густая каштановая шевелюра была абсолютно седой.
- Вадим! — безразлично приветствовал меня дядя, вяло отвечая на рукопожатие.
- Мое почтение… — я кисло улыбнулся.
Освободив для кресла место перед телевизором, мы с братом усадили в него дядю. С этого ракурса куклу видно не было.
Мы немного поговорили. Вся эта «работа прислуги» проходила в полном безмолвии. От присутствия дяди в моей доме я испытывал некий душевный дискомфорт все время пока находился в моей доме. Никто из нас не мог найти себе места. Я долго просиживал в своей комнате, делая вид что очень занят. Он оккупировав гостиную, сутками смотря телевизор.
В конце первой недели, он вдруг заговорил о кукле. Создалось впечатление, что кукла привлекла его сразу. Но что-то невидимое удерживало его от рвущегося изнутри вопроса.
- Что это? — С любопытством спросил дядя.
Вопрос мне показался странным. Ведь он абсолютно точно знал, что это и откуда взялось.
- Разве ты не помнишь? — я посмотрел на дядю из-под бровей.
- Помню, — сказал он тихо, постепенно раздражаясь. — Отлично помню. Но я думал, что она давно уже на помойке. Эта вещь не должна быть среди людей.
- Что ты имеешь в виду? — пробурчал я, сквозь стиснутые зубы.
- Она несёт зло, вот что я имею в виду. И с какой стати ей отведено такое почётное место?
- Кукла напоминает мне о ней — коротко бросил я, — Тебе мешает?
- Это очень странно, Вадим. Всё это очень странно.

Однажды ночью, мы смотрели телевизор. Дядя задремал в своём кресле. Мои веки уже налились свинцом, как вдруг я увидел куклу. Она вопросительно смотрела на меня. Слова дяди не выходили у меня из головы. «С какой стати ей отведено такое почётное место?». Я пожал плечами, погружаясь в сон. Я вскочил. От сладкой неги не осталось и следа. Я быстро переводил глаза от куклы к дяде и обратно. Я не сразу осознал, что я был практически в полной темноте. Мне стало не по себе и я двинулся к выключателю. Дядя заёрзал в кресле.
- Что такое? — проворчал он сквозь сон.
- Ничего… ничего… Всё в порядке. Спи.
Я снова погасил свет.

На следующий день, дядя снова дремал в своём кресле возле телевизора. Бесшумно ступая по ковру, чтобы не потревожить его, я прошёл к камину. Взял куклу и поднялся наверх в свою спальню. Я достал из шкафа коробку из-под обуви, в которой хранил уже даже и не помню что и вытряхнул содержимое на кровать.
Пожелтевшие вырезки из газет упали на покрывало, как осенние листья. Я бережно перебирал их, ещё не зная что ищу. Заголовки газет пугающе кричали: «Поиск пропавшего ребенка продолжается», «Местный житель подозревается в исчезновении ребенка», «Тридцать лет спустя. Кукла молчит о тайне исчезновения девочки». Я взял в руку чёрно-белую фотографию. Два жизнерадостных ребёнка, улыбаясь, смотрели на меня. Я вспомнил, как мы играли в прятки в перелеске, в салки на старом карьере и на заброшенной шахте воображали себя гномами, которые ищут золото. Улыбка моментально слетела с моего лица. Как же мне хотелось прогнать прочь воспоминания тех дней, но они упрямо, как стая назойливых мух, лезли в голову.
А что, если это был он? Ведь свидетелем тех страшных событий была только кукла. Дядя всегда был угрюмым, ворчливым и одиноким человеком. Женился он абсолютно случайно. Но жена, родив сына, не выдержала-характер мужа и сбежала от него. Дядя с головой погрузился в работу. Характер его стал ещё несноснее. Я не раз слышал, как мама судачила с соседками. Они всегда говорили о нём с жалостью и искренне желали, чтобы он встретил настоящую любовь. Тогда бы и характер у него изменился. Но этого не случилось. Все старались обходить его дом стороной. А дети просто боялись. И я в том числе. Я отчаянно рылся в памяти. Стараясь найти хоть какое-то связующее звено. Но мои воспоминания тех дней были более чем туманны и отрывисты. Но абсолютно чётко я помнил только одну вещь. День её похорон. Все были одеты в чёрное. Мама сидела на краю кресла возле этого самого камина и плакала навзрыд. Заметив меня, она утёрла слёзы и вымученно улыбнулась. Соседка увела меня играть к своим детям. Когда я вернулся домой, все сидели за столом, молча пили и закусывали. Я спросил, что случилось? Но мой вопрос повис в звенящей тишине. Мама снова заплакала. И тогда дядя посмотрел на меня. Этот взгляд я не забуду никогда. Мне показалось, что ледяной, костлявый палец смерти, пронзил меня до самого позвоночника. И тогда я заплакал.
Прошло сорок лет, но я все еще плакал. Я рухнул на одеяло и уткнулся в подушку, пытаясь усмирить поток слёз. Но они упрямо текли по щекам, расплываясь на наволочке большими влажными пятнами. А если мои подозрения верны? И я нахожусь в одном доме с убийцей? Моя кровь забурлила. Слёзы высохли сами собой и я подскочил к двери, с силой рванув её.
В руке я так и продолжал держать чёрно-белый снимок. Фотография мальчика и девочки, которые беззаботно улыбались. Мои чёрные волосы растрепались на ветру. Её русые косички были аккуратно завязаны бантами. Мы весело смеялись. Та самая кукла свисала у неё из рук и словно тоже смотрела в объектив. Я провёл ладонью по фотографии. Чувство страха и тревоги отозвались в моём животе.
Я почти швырнул поднос с обедом дяде на колени. Он поморщился и с укоризной посмотрел на меня.
- Ты чуть не вывернул на меня суп! И чего ты так уставился? — закричал дядя.
- К сожалению не вывернул — подумал я, но вслух этого не сказал.
Я открыл шторы и поток солнечного света хлынул в комнату. На следующее утро после моего прозрения, я твёрдо решил, что должен допросить дядю «с пристрастием». Почему его так раздражала кукла? И что он такого знал, о чём молчит? Я сел на диван напротив кресла и мои глаза неизбежно встретились с куклой. Я заговорил.
- Почему ты не хочешь, чтобы кукла находилась в комнате?
Он заворчал, отхлёбывая из чашки горячий чай.
- Мне больно её видеть, вот и все.
- Почему?
Голос его стал злым и раздражённым.
- Да потому что это кукла мертвого ребенка! — кричал дядя.
Я набросился на него, как ястреб.
- Мертвого? Значит, ты знаешь наверняка, что она мертва?
- Конечно мертва. Похороны состоялись официально.
- Я знаю, но ведь тело так и не нашли, не так ли?
Он медленно повернул ко мне своё морщинистое лицо и наклонился. Его брови медленно поползли вверх.
- А ты что думаешь, интересно? Что она просто сбежала?
Я отвел взгляд и опустил голову.
- Не знаю. Может быть…
Мы оба, как по приказу, резко замолчали и отвернувшись к телевизору в полном молчании просидели несколько часов. Затем я помог ему подняться в спальню. Вернувшись в гостиную, я уставился на куклу, пытаясь через столько лет найти хоть какие-то зацепки, которые, возможно, были упущены полицией. Разумеется, дядю тогда тоже допрашивали, как и всех. Но никаких улик и доказательств против него не было.
Сидя в одиночестве со своими мыслями в полной тишине гостиной, я быстро уснул и увидел сон. Я шел через лес, всё было чёрно-белым. Голос дяди слышался откуда-то из-за деревьев. Я в панике стал смотреть по сторонам. Его морщинистое, белое лицо, как лик с небес, было везде. И вдруг… я оказался дома. Дядя как обычно смотрел телевизор. И я рассказал ему это кошмарное видение. Как же громко он смеялся. Сквозь этот гомерический хохот я едва услышал стук в дверь. Я пошёл к двери, по пути, как обычно, кинув взгляд на каминную полку. Куклы не было. Там сидела маленькая девочка. Мёртвая девочка. С пустыми глазницами и окровавленным ртом. Бледная, как могильная плита. Я закричал и проснулся. В гостиной было очень холодно и у меня пересохло во рту. Кукла была на месте, но упала и её спутанные волосы скрыли ее личико. Я услышал крик и какой-то сдавленный хрип. Я со всех ног бросился в спальню дяди. Он сидел в постели, весь мокрый от холодного пота. Руки обессиленно болтались, как плети. Он смотрел на меня беспомощным взглядом, как испуганный ребёнок.
- Где ты был? — еле слышно прохрипел дядя.
- Уснул в гостиной. Мне очень жаль.
- Я не могу встать.
- Минутку. Я помогу.
Я почувствовал острое сочувствие к этому немощному старику. Но ощущение жалости быстро рассеялось. Я взял его за руки и слегка потянул, помогая встать. Лицо его сморщилось от боли.
- В чём дело?
- Ничего, ничего… ноги…
Я почти убедил себя, что дядя был причастен к её смерти. Тайна её исчезновения острым осколком вновь и вновь вонзалась мне в сердце. Мы были неразлучны. Возможно, какая-то связь до сих пор сохранилась между нами. Неважно, где она была, на том свете или на этом.
- Я хотел бы принять ванну. Я всегда это делаю сам, но сегодня я не могу. Не мог бы ты помочь мне?
Пауза. Молчание затянулась. Я не знал, что ответить на такой простой вопрос. Доведённый до исступления собственными мыслями, я начинал чувствовать отвращение к этому человеку, но взяв себя в руки, коротко ответил
- Конечно. Без проблем.
Это было даже замечательно. Я как следует смогу расспросить его. Дядя был совсем обессилен. И мы решили отложить водные процедуры на следующий день. У меня будет достаточно времени, чтобы подготовить вопросы, всё обдумать и придти к выводу, что я поступаю правильно. Я твёрдо был уверен, что он — убийца.
На следующее утро я подал бутерброды и яичницу с беконом. Дядя сухо поблагодарил. Мы позавтракали в полном молчании. Я искоса поглядывал в на него, в поисках ответов на свои вопросы. И не находил их.
- Ты не забыл? — вдруг нарушил молчание дядя. Я вздрогнул от неожиданности.
- О чём?
- О ванне. — дядя был невозмутим.
- Да, сегодня вечером. — я взял поднос.
Наши глаза встретились.
Мы оба почувствовали неловкость и быстро отвернулись, продолжая заниматься своими делами.
Вечером я, как и обещал, поднялся к нему в спальню. Дядя смотрел телевизор. Я вошёл в ванную и включил воду. Сидя на кромке ванной, я наблюдал, как струйки горячей воды стекали по стенкам. В доме было холодно. Пар от воды быстро заполнил небольшое пространство ванной комнаты. Зеркала запотели. В помещении стало невыносимо жарко. Капельки пота выступили у меня на лбу, стекая и смешиваясь с водой. Я услышал его шаркающие шаги. Когда он появился на пороге, наши глаза встретились. Трость выпала из его рук и гулко ударилась об пол, заставив меня вздрогнуть. Я помог дяде раздеться. От вида немощного тела, мурашки отвращения пробежали по моей спине. Он был жалок в старческой наготе. Я помог дяде забраться в ванную и прикрыл шторку.
- Я скоро вернусь.
Я спустился в гостиную, кукла смотрела прямо на меня. Я подошел к камину и взял её с места, на котором она провела почти сорок лет. Голова куклы склонилась к груди, закрывая локонами безглазое лицо. Я пригладил её платье и вышел из комнаты. В одно мгновение мне показалось, что я держу в руках мёртвую девочку. Я чуть не отбросил её с ужасом, но взял себя в руки. Нельзя раскисать! Не сейчас! Эта кукла поможет мне узнать правду. Правду о тех событиях, свидетелем, которых она была.
Я открыл дверь ванной и лицо дяди исказило выражение ужаса, когда он увидел куклу. Его сердце бешено стучало, что было ясно видно по впалой груди. Глаза метались из стороны в сторону.
- Какого черта ты притащил её?
Я проигнорировал его вопли и посадил куклу на раковину. Он наблюдал за ней, а не за мной.
Я сделал шаг к ванной и опустился на колени. Он неожиданно повернул ко мне голову, в ожидании ответа.
- Какого чёрта? — повторил свой вопрос дядя.
- Мне нужны ответы, — прошептал я ему в самое ухо.
- Ответы? Какие ответы?
- О ней.
Его рот искривился в какой-то нелепой гримасе. Он провёл языком по сухим, шершавым губам.
Потом дядя осторожно заговорил, взвешивая каждое слово.
- Что ты хочешь знать, Вадим?
Моя уверенность в себе росла. Но идиотизм ситуации вызвал болезненный спазм в желудке. Я чуть не рассмеялся, чтобы скрыть смущение. Очень хотелось всё обернуть в шутку. Я уже готов был остановиться, но увидел её лицо. Лицо, которое всегда жило в моей памяти. Решимость вернулась ко мне.
- Мне кажется, что ты что-то скрываешь, дядя. Признайся, ведь ты знаешь намного больше о её смерти, чем говоришь.
Его глаза расширились, казалось, он испытал настоящий шок. Затем на лицо опять вернулось прежнее выражение невозмутимости. Дядя ответил вопросом на вопрос.
- Ты помнишь её, Вадим? Ты действительно её помнишь?
Вопрос дяди озадачил меня. И нет, чтобы стоять на своём и загнать его в угол, я решил ответить.
- Я помню ее и сейчас, так же хорошо, как будто мы расстались вчера. Есть некоторые пробелы в моей памяти. Я не всё помню из детства. Но её я не забуду никогда!
- В самом деле? И что же ты помнишь о ней?
Я улыбнулся. Как будто увидел её вновь.
- Много. Я помню всё. Её русые косички, веснушки на щеках, улыбку, звонкий смех. Её потешное платьице в горошек. Я действительно любил ее.
Дядя лишь усмехнулся.
- Ты помнишь её смех? Ты любил её?
Его крючковатая рука выбралась из воды и схватил меня за руку.
Вода струйками перетекала с его руки на мою. Его глаза горели адским пламенем и я испугался.
- Ты ненавидел ее! Ненавидел, потому что мать уделяла ей больше внимания, по твоему мнению. И ты приложил все усилия, чтобы превратить её жизнь в ад!
- Ты лжешь, старый идиот! — я не сдержался от оскорблений. — Ты лжёшь!!! Всё это не правда!
- Это ты толкнул её. Ты хотел правды, так получай!
Я смотрел на него во все глаза, пытаясь высвободить свою руку из его цепких пальцев.
- Ты!!! Ты просто старый безумец! Что ты несёшь?
Но дядю было уже не остановить. Он продолжал.
- И эта кукла! Только она была свидетелем всего, что ты наделал. Ты так ненавидел её, что даже вырвал у её любимой куклы глаз и изорвал платье. Ты сделал всё это!
Я тупо смотрел на куклу. Она больше не была чем-то одушевлённым. Это была всего лишь кукла. Любимая кукла моей мёртвой сестры.
- А теперь посмотри мне в глаза, — продолжал кричать дядя — Посмотри! И скажи ещё раз, что всё забыл!
- Я не понимаю, о чём ты говоришь.
- Ты с самого рождения был вредным, злобным и мстительным ребёнком. По глупости не знающим, как посильней выразить ненависть ко всему окружающему. Когда у тебя только прорезались зубки, ты пытался всех укусить, когда что-то шло не так, как тебе хотелось бы. Я всегда говорил твоей матери, что что-то случится страшное.
Я молчал, не в силах закрыть дяде рот. Молчал и слушал. Ведь это всё не могло быть про меня.
- И ты решил обвинить меня во всём случившемся? Но мы оба знаем, что произошло на самом деле.
Мириады мыслей вились в моей голове. Мне так хотелось опровергнуть все лживые обвинения дяди. Но…
Воспоминания цветным кинофильмом вспыхнули в моей памяти. Они будто ожили и я ярко увидел тот день.
Лицо дяди было искажено гневом, пока он кричал. Он почти рычал на меня.
- Я знал, я всё знал с самого начала. Я знал насколько ты мстителен, но в полиции не поверили мне. Ведь такое не мог совершить ребёнок. Они подумали, что мой рассудок помутился от горя. Я пытался сказать им кто это сделал.
Моя рука скользнула с влажной поверхности ванны и я потерял равновесие. Едва успев удержаться, я чуть не приложился о мраморный пол ванной головой. Я попытался подняться.
- Нет! Нет! Нет!!! — Кричал я, почти обезумев. Нет! Я бы не смог! Никогда!

Я вспомнил детство. Чувство ревности никогда не покидало меня. Мне казалось, что все любили только её, а на меня не обращали внимания. Однажды, я повёл её в лес, сказав, что придумал интересную игру. Она рассмеялась и побежала следом. Мы подошли к старой заброшенной шахте. Я сказал ей, что там много золота. И теперь мы, как гномы, будем его искать. Найдя клад, мы сказочно разбогатеем. И мама купит нам велосипеды. Это было пределом наших детских мечтаний. Наша семья не относилась к числу богатых.
А дядя всё продолжал говорить. Он как заведённый, рассказывал мне все события того дня. Напоминая мне шаг за шагом мой кровавый путь. Его глаза блестели от слёз. Меня вырвало на белоснежный пол. Я хотел кричать и всё отрицать. Я хотел сказать ему в лицо, что он грязный лжец. Но я не смог. Потому что знал, что он говорит правду. Яркие воспоминания били мне прямо в мозг, отдаваясь гулкой пульсацией в висках. Как будто старая, гниющая кожа, клоками сползала с моей памяти, открывая новый слой правды. Отрицать ее было бессмысленно.
Я отчётливо вспомнил, как любил издеваться и дразнить её. Я был очень жесток к тем, кто был слабее меня. Я вспомнил, почему соседка увела меня в день похорон. Во мне не было печали, не было сожаления. Я смеялся во весь голос и прыгал от радости, что наконец остался один. Наконец-то. Мама будет любить только меня и все конфеты, сладости и игрушки будут только моими.
- Вот теперь ты вспомнил? — голос дяди вывел меня из оцепенения.

Я не ответил. Мне было ничего сказать. Всю свою жизнь я прожил ложными воспоминаниями, которые придумал сам. Проливая крокодильи слёзы, я даже смог убедить себя, что безумно любил сестру. Я так умело лгал окружающим, что и сам поверил в это. Дядя поднялся из ванны. Вода хлынула на пол.
Я обернулся и посмотрел на куклу. Я поднял ее и поднес к свету. Я вспомнил, как вымазал ее красивое белое лицо грязью. Грязь забилась под ногти. И чтобы никто ничего не заподозрил, я долго мыл руки в пруду. Я заплакал. Кукла смотрела на меня без эмоций. Как смотрела на меня все эти сорок лет. Она всё знала. Она всё помнила.
Я выбежал из ванной комнаты. Голова пульсировала, сердце бешено билось. Я остановился возле лестницы и чуть не рассмеялся. Ведь это не могло быть правдой. Но нет. Всё происходило на самом деле. Реальнее некуда.
Я не знаю как это произошло. Я выбежал из ванной и оставил дядю там. Он собирался выходить и уже поднялся, чтобы взять полотенце. Может быть он просто подскользнулся? А может, ему стало плохо сердцем от горячей воды и воспоминаний? Я не знаю. Мне это было всё равно.
Я заперся в своей комнате, просматривая газетные вырезки. Тайна? В этой истории никогда не было тайны. В одной руке я всё ещё держал куклу. Другой рукой тянулся к телефону. Нужно было вызвать полицию. Я прожил всю свою жизнь, придумав её от начала до конца. Я придумал всё так здорово, что и сам поверил в это. Мне не составит труда убедить полицию, что смерть дяди — несчастный случай. Я никого не убивал. Как и в тот раз.
Кукла выпала из моих рук и окончательно разбилась.

Теперь я спрошу вас: «А вы любите кукол?!»