4 Всадника Апокалипсиса. Голод

Заражённые уже смирились с властями, которые их изолировали от здорового общества. Теперь у них была другая беда. Если они как-то пережили Чуму и Войну, то Голод для них стал ужасной смертью. Если до катаклизмов люди ели в ресторанах, в кафетериях, закупались в магазинах и возмущались, что у еды кончается срок годности, а от тухлого мяса их просто тошнило, то сейчас они готовы были съесть всё, что находили. Власти не собирались отправлять им продукты питания. Во избежание распространения не утихающего вируса, им было проще, чтобы те загнулись от болезни и голода, чем лечить больных.

Почти все продуктовые магазины уже были сгоревшие. А которые не тронуло пламя были опустошенными мародерами и одичавшими животными.
Скот весь подох, мясо их уже пахло ужасной гнилью. На них было противно смотреть, т.к у животных появлялись пузыри от личинок различных насекомых. Поля также не приносили пользы, ибо были сожжены. Ни овса, ни колосьев — урожая не было. Люди понимали, что это был конец, но надо было питаться. Дохлый скот, они жарили и ели. От безумия и голода люди жадно проглатывали протухшее мясо. Лесов не стало, ими всё ещё овладевало пламя.

Постепенно пищи начинало не хватать. От безысходности люди начинали поедать трупы убитых.
Всё это переходило в каннибальство.
Воду тоже было очень сложно найти.
Власти перекрыли реку, закрыв дамбу. Людям оставалось ждать только дождя.

Шли дни за днями, еды становилось мало, да и воды почти нигде не было.
Ослабевшие люди лежали на земле. Им было сложно подняться и они от наступившего безумия, подносили руки к лицу они откусывали свой больной кусок плоти. Руки все были в укусах и с отсутствием в некоторых местах плоти.
Теперь было понятно, что никто не выживет, и что бог позабыл это место.

И поднялся я на тот холм с которого всё это время не отступал туман. Оглянувшись к городу я не увидел былого величия, а лишь мёртвые, серые улицы. Я взглянул и вот, конь вороной, и на нём всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос, говорящий: «Хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай».

Люди в городе были уже полумертвы и предстояло снять четвёртую печать…