Стеклянные глаза не плачут. Глава 4

Всё ноет и жжётся, всё чешется, но почесать невозможно. Щиплет, скребётся, словно что-то живое медленно прогрызает себе путь. Так скверно… Вся эта гадость рвётся изнутри. Ирэн всё ещё обнимает меня, не могу понять, спит она или нет. Как будто после этой пытки можно уснуть спокойным сном. А что дальше, если это только начало? В том, что это начало я нисколько не сомневалась.

Так странно — мне кажется, что я сплю. Сознание изредка проясняется и глаза жмурятся от яркого света, а потом обратно — мир, словно стекло, покрывается испариной и я ничего не вижу. Не понимаю. Где сон, а где явь? Совсем не различаю, ведь в обоих измерениях моё тело болит одинаково, без каких-либо отличительных черт.

«Во сне должно быть легче», — мысли слишком вязкие, долго текут по извилинам, как неторопливые опарыши, знающие в каком направлении им ползти. Веки, как занавес, смыкаются — в этот момент я нахожусь в реальности; размыкаются — и я вновь во сне. Ослепительный свет приглушён, я слышу мерный скрежет — глаза открыты. Закрываю и мне кажется, что тело парит в воздухе. Осторожно подхваченное чьими-то руками, тело скользит. Не хочу…
- Ирэн… — шепчут потрескавшиеся губы, так тихо, что это слово можно принять за громкий вздох.

Открываю глаза — что-то шипит, я умолкаю. Закрываю, слышу шаги. Глаза слишком устали, хватит.
Руки безвольно колышутся в такт шагам, запрокинутые назад, онемевшие. Из горла вырываются хрипы, а в носоглотке засохшая мыльная пена. Чешется. Дышать стало свободнее, здесь так много кислорода. Воздух посвежел. Странно, глаза закрыты, но это точно не реальность. А когда был сон? Я уже забыла…

«Открой глаза, открой их — от этого зависит твоя жизнь!» — повиноваться больно, отчасти страшно.
Это не чулан… Потолок потрескавшийся, изрисован причудливой паутиной. Красиво. В углах, словно в чашечках, собрались тени.
«Как кофейная гуща», — да-да, как она.
Очень красиво. Скажите мне, где я?

Чужая рука ложится на вспотевший лоб, она мягкая, тёплая. Она подушечками пальцев обводит контуры лица, изучает. Он склонился надо мной, пробирая нутро синевой своих холодных глаз.
- Ты, — выдавливаю охрипшим голосом. Смотрит, не мигая. — Зачем?
Внезапный вопрос поставил его в тупик. Отстраняется, удивлённо разглядывая меня издалека. Улыбается краешком рта.
- Не боишься? — слишком приятный голос для безумца, слишком мелодичный.
- Нет, — безэмоционально. Это его удивило ещё больше. — Что теперь, вырежешь мне глаза? — поразительно, как мой слабый голос может звучать нахально.
- У меня уже есть парочка, — потешается, явно придумав для меня что-то ужаснее.
Спиной ощущаю холод, тянущийся шлейфом по полу. Шлейф дотрагивается до лодыжек, обматывает шею и поясницу. По телу бегут мурашки, испуганно останавливаются, слыша треск рвущейся ткани. Теперь холодом обдаёт живот, он ползёт всё выше, оставляя после себя дрожь.
«На мне нет одежды», — приходит в голову мысль, а за ней следует вывод о том, что будет происходить далее.
Собирая крохи, ещё живой внутри силы, я пытаюсь дать хоть какое-то сопротивление. Так вяло, так отчаянно и смешно. Но я не слышу его смеха. Я слышу воду, совсем рядом, плеск воды. Такой приятный, такой желанный, словно музыка, словно осуществившаяся мечта. Не понимаю.
«Он тебя утопит, дурочка», — правда? Пускай…

Он снова подхватывает меня, бережно опуская в воду. Горячая жидкость колючками впивается в слабое побитое тело, после расплываясь приятным расслаблением в каждой клеточке кожи. Неправильно. Всё неправильно. Скольжу спиной вниз, рискуя утопиться. Он успевает схватить меня. Лба касается что-то мягкое, пропитанное горячей водой. Осторожными движениями он смывает с него соль, двигаясь ниже к щекам и шее.

Приоткрываю глаза, наблюдая. Он так увлечён, словно занят работой. Так сосредоточен. Приподнимает мою тонкую руку, проводя тряпицей от плеча и до запястья. Медленно. Он улыбается. Наслаждается? Наслаждается, обмывая меня, как ребёнка?! Или он думает, что я неживая? В его глазах я… кукла?

- Почему? — мой вопрос уплывает куда-то к потолку вместе с паром.
- У тебя подходящее тело, — натирает меня мылом, вызывая неприятные воспоминания. Я едва сдерживаюсь от навалившейся дурноты.
- Для чего? — прикрываю глаза, надеясь, что без зрительного контакта мне станет легче.
- Для осуществления моей мечты, — он думает, что объясняет, но я только сильнее запутываюсь в этой паутине. — Ты не такая, как тот Слепыш, ты не боишься.
Приоткрываю веки, наслаждаясь его видом. Эти чёрные, смоляные волосы и такие тёмные в полумраке глаза с блестящими в них бликами. Он склонился над моими ступнями, мягко обмывая их тряпицей, почти не касаясь, словно я хрупкая. Как этот человек может быть монстром? Это не укладывается в моей голове.
Мягкие пальцы нежно скользят по голеням, останавливаясь в подколенной ямочке, массируя её. Эти пальцы…
- Зачем тебе её глаза? — Ирэн всё ещё в чулане, я должна знать, почему.
- Глаза — зеркало души, они отражают её сущность, а у этой девушки замечательная сущность. Правда, тело её слишком неидеально, — отголосок сожаления. — Но у тебя… — нервная дрожь пробежала по телу, когда я сквозь ткань почувствовала его пальцы между своих ног.

Страх кольнул где-то под сердцем и моментально отступил, потому что в том местечке его пальцы не задержались и перешли к животу.
- Зачем тебе моё тело и чужая душа? — по мере того как моё тело нагревалось, я начинала кашлять, обильно выплёвывая комочки мыла. Он, казалось, этого не замечал.
- Ты не поймёшь, а я и не позволю тебе понять. Потому что телу не надо думать, за него это будет делать душа, — я слушала его странные слова, как прекрасную мелодию — таким голосом всё это было сказано.
- Если душа будет мертва, разве она сможет думать? — странные вопросы рождались в голове, сразу же вырываясь наружу.
- Ты действительно не такая… — его руки на мгновение замерли. Он устремил на меня долгий задумчивый взгляд с примесью тревоги. А после он рывком вскочил, приблизившись ко мне, смыкая руки на шее в стальной хватке. — Может, нам стоит проверить твою душу? Сможет ли она думать, будучи полумёртвой?
Руки потянули меня вниз, погружая с головой в воду. Ноги задёргались, а пальцы вцепились в этот крепкий ошейник, сдавливающий горло. В панике я стала глотать воду. Руки потянули меня назад, позволяя вдохнуть немного воздуха.
- Ну, о чём ты сейчас думаешь? — он лукаво ухмыльнулся, вновь погружая меня в воду. Снова и снова, пока я почти не начала терять сознание.
В горле булькало, клекотало и шипело, рефлекторно мне хотелось кашлять. Он остановил эту пытку, вытащив меня едва живую из воды. Мир плыл, в ушах колотились волны, а глаза неумолимо щиплет.
- Знаешь, что кричала та девчонка, а? Она лепетала своё жалкое: «Хочу жить, жить!» А чего хотела ты?
Я молчала, не веря самой себе. Моим единственным желанием в тот момент было увидеть небо…
Отец говорил: «Люди, что перед смертью не видели неба остаются на земле. Помни, дочка, их души не смогут улететь. Потому что они не знали куда…»
- Ты идеальное пустое тело. Глупая оболочка, даже на грани смерти ни о чём не думающая, — он был разочарован моим молчанием, счёл его отсутствием ответа.
Заглядывая в глаза своему убийце, в тот момент я желала доказать ему обратное. Почему его слова меня так задели? Почему я переживаю о мнении человека, пытавшегося меня убить?
- Моим последним желанием было увидеть небо, — выплёвывая из лёгких воду, произнесла я.

Его лицо исказилось от нахлынувшей ярости. Тяжёлая рука обрушилась на висок. Сознание медленно уплывало от меня, пуская в стороны красивые волны. Кто-то там далеко плачет, но я падаю вниз, растворяясь в черноте.
Прикрывая раскрасневшееся лицо руками, он пытался остановить бегущие по щеках слёзы. Он пытался заглушить голосок в голове, неустанно повторяющий: «Равиль, я хочу увидеть небо, я хочу увидеть небо!» Это тоже было её последним желанием, которое он не сумел выполнить…