Загробный вой

Это случилось 3 месяца назад, когда погибли все мои родственники. Они все погибли на этой жуткой войне. И за что только они там были? Душевные раны до сих пор терзают меня и не дают покоя ни днём, ни вечером. И это произошло, когда мне было всего лишь 5 лет… Да, кстати, я ведь ещё не представилась. Меня зовут Оля и я со своей подругой Таней уже как 5 лет живём в этом детдоме. Точнее, в его жалком подобии. Порядки тут ужасные: там не ходи, то не покупай и учись 8 часов в день, а остальные 4 на небольшой отдых, перемены и приёмы пищи… Мы ждём не дождёмся, когда нас наконец удочерят. Вся эта жизнь до сих кажется мне жутким сном…

Однажды в один идеальный день, который изменил нашу жизнь в лучшую сторону, приехала молодая пара, которая искала 2х ровесниц, чтобы удочерить их. Этими двумя ровесницами и стали мы с Таней. Мы были вне себя от счастья, а в новой комнате, на двухэтажной кровати (на нижнем этаже) мы прыгали час без остановки, потому что нас переполняла энергия. Нашу новую маму звали Катя, а папу Саша. Теперь у нас с Танькой одна фамилия: мы обе Котовы. И мы наконец-то стали родственницами. Так исполнилось сразу 2 наших мечты за один день…

Мы росли и помогали друг другу. Учились в одном классе на отлично. Ходили на одни и те же кружки. Наши родители не хотели разлучать сестёр. Мы были просто «неразлучной парочкой». Так в шутку называли нас друзья: Дима и Коля. И вот однажды мы решили навестить наш детдом, потому что за 5 лет мы забыли, как там обстоят дела. Парни сразу вызвались пойти с нами, так как их теперь было от нас не отлепить. И вот мы с угощением для ребят пошли туда. Но когда мы туда добрались, увиденное повергло нас в шок. На месте нашего детдома красовалась старейшая заброшка. Коля в шутку сказал: «Да уж, не завидую я вам девчонки». А Дима с немного обидной насмешкой кинул: «Смотрите и учитесь, как надо ходить по заброшкам» и достал из своего бездонного рюкзака фонарик. Мы ему ничего не ответили и молча пошли за парнями, потому что всё ещё не могли отойти от шока. Но то чувство, когда мы зашли туда, просто парализовало нас до такой степени, что мы минуту не дышали и вообще не двигались: 1-ый этаж выглядел точно так же как в нашем детдоме (от страха мы вспомнили всё). Когда мы немного отошли от шока, пацаны с опаской спросили нас: всё ли в порядке, мы выложили им всё, продолжая фразы друг друга.

После этого с лиц парней сошла улыбка, и дальше уже вся четвёрка пошла с опаской на второй этаж. Я остановившись, чуть не заплакав сказала дрожащим голосом Тане: «Вообрази на месте того пустого проёма деревянную дверь, а на месте дырки в той железяке заплату из стали. На месте разбитых стёкол в потолке лампы». Теперь уже никто не сомневался, что это действительно развалины нашего старого детдома. Теперь нам уже было наплевать на эти строгие порядки. Мы тихо захныкали по нашему детдому, а ведь вроде уже пятнадцатилетние девушки… Но уходить сейчас мы не могли. Парни увидели какую-то единственную не тронутую дверь на всём этаже. На ней было написано: ПОЛИНА И ТАНЯ

Мы вошли в эту комнату. Там было абсолютно всё в пыли, а на кровати под одеялом лежала девчушка, лет так 10-11. На её лице застыла гримаса ужаса, а глаза были стеклянными. Она не двигалась и даже не дышала. Это был труп. Чтобы мы были смелее, первыми решили зайти пацаны. Мы стояли в углу и плакали от страха, когда Дима с Колей сдёрнули с неё одеяло. В руке она сжимала какую-то кожаную книжку. Мы открыли её. Дима зачитал нам записи:

08.08.1950
Здравствуй, дорогой дневник. Сегодня мне подарили тебя на день рождения. Меня зовут Оля, но я всегда представляюсь под псевдонимом Полина. Мне 10 лет. Мои родители умерли на войне 7 лет назад. Так я оказалась в этом детдоме, но я уже смирилась. Буду записывать в тебе следующие записи.

10.08.1950
Привет, дорогой дневник. Вчера я была очень занята, прости. Сегодняшние новости таковы: меня все оскорбляют и бьют, а воспитатели лишь смеются над этим. Это для них шоу смеха. Я не знаю, что тут творится. Добра и ласкова со мной только моя сестра-близнец Таня.

10.10.1950.
Умоляю простить меня, мой дорогой дневник. Воспитатели наказали меня за то, что я заплакала, когда Вова избивал меня. Они забрали у меня тебя на 2 месяца. В столовой нам с Таней дают теперь только объедки, а поят только водой. Я пишу это и плачу от страха и боли. Меня будто хотят убить…
(под этой записью оставлено засохшее мокрое пятно, очевидно слеза)

20.10.1950
Прощай, мой дорогой дневник. Я умираю от голода, холода и жажды. Меня больше не кормят вообще, а одеяло забрали. Таня уже умерла. Эти 10 дней я оплакивала её. Я знаю, в тебе всего лишь 4 записи, но я считаю, что мы хорошо провели время, как лучшие друзья…

Предо мной начали крутиться картинки жизни… Я поняла то, что родители нам никогда не рассказывали. Мы попали в аварию с Таней и 5 лет лежали в коме. А пока лежали в коме мы вспоминали прошлую жизнь, так как в двух жизнях были сёстрами. И родители нам не приёмные, а настоящие. И-и-и когда мы очнулись, они везли нас не с детдома, а с больницы… Меня охватила внезапная боль и отчаяние. Я чувствовала все чувства, описанные в последней записи девочки. Я упала на пол и корчась от боли тихо заплакала. Мне захотелось выть от горя, что в прошлой жизни меня так мучительно убили… От горя и от боли… Дима с Колей убежали от страха. Боль слегка стихла. Я исполнила своё недавнее желание: завыла. Завыла протяжно и громко, как волк на луну. Таня сошла с ума от этого воя… В полночь я услышала, что моему вою вторят ещё 3 голоса. Я обернулась. За мной стояли 3 трупа. Они выли так же протяжно, как и я. Я посмотрела на свои руки: они оказались полупрозрачными… Я умерла 2 раз, и сейчас воет моя душа…

Теперь каждую полночь, в ночь полной луны они воют свой квартет. И никогда не прекратится эта песня горестной, двойной смерти…