Чёрная роза. Часть IV

Всякий бред рано или поздно заканчивается. Подходит к завершению и мой.
Предпоследнюю часть, последний сон — в студию!

Я — Автор.
Бьянка — см. части II — III.
Софи — чернокожая, маленькая девочка. Когда-то давным-давно её удочерили родители Бьянки.
Силя — Василисса. Странный персонаж — это как бы я, но старше на два года.
Том — см. часть III
Дерек — см. часть II
Кайя — красивая полячка, водящая небольшой табор, часто останавливающийся под городом сна.
Маня — младшая сестра Кайи.
И прочие.

Прошло много времени с тех пор, как я познакомилась с Адой. Я перезнакомила её со всеми своими друзьями, мы часто встречались. Выписался из больницы Джонатан, который теперь, из-за вечных головокружений и больной ноги, безвылазно сидел дома. Бекки квартировала у вдовы одного сербского четника, наидобрейшей старушки, рубящей арбузы саблей. Вернулся из изгнания Слободан, объяснился в любви с Силей и ушёл на фронт. Случилось ещё много событий, ключевых для других историй, но не относящихся к этой, артобстрелы становились всё дольше, всё больше снарядов попадало в город, и, наконец, была объявлена вторая эвакуация, теперь уже принудительная. Увозили всех, младше двадцати одного и старше пятидесяти девяти, всех, не умеющих обращаться с оружием, и всех, имеющих проблемы со здоровьем. Многие попрятались, не желая уезжать, а я не успела. Пришлось собираться и ехать, предварительно продумав с друзьями план побега на фронт.

Алое солнце почти скрылось за горизонтом. Я лежала на телеге, уставившись глазами в бледнеющее небо, и отмахиваясь от комаров. Рядом, свернувшись калачиком, спал какой-то куклус. Вокруг стоял галдёж и шум, который, то и дело, перекрывал голос Кайи. Воздух вокруг был перенасыщен духовными богатствами английского и польского языков.
- Так, славяне, чуть вперёд сдвинетесь… На пару метров. — Её мощное сопрано было слышно, наверное, за несколько километров. — Так… Так… Остальные за ними. Быстей, матке твойе! Отлично, вот так — отлично!
Значит так, господа куклуксклановцы! Вот — видите дистанция какая? Вот здесь пусть едут знаменосцы, а тут — Маня. Следить за вами будет. Не приближаться к мирным, особенно к чернокожим. Мне не нужна резня тут. Мирных это тоже касается. Мирные услышали?
- Да-а! — Ответила хором толпа.
- Ну вот и замечательно.
- Матка Боска… — Донёсся тихий голос Мани.
- Все погрузились? — Донеслось из головы табора всё то же сопрано.
- Все, все.
- Пересчитайте.
- Так, раз-два-три-четыре-пять… Вышло Косово гулять. Эй! — Меня кто-то подёргал за ногу. — Вас сколько тут было? — Это была незнакомая девушка с бледно-голубыми глазами и со светлыми волосами с серым отливом, в белом балахоне, без колпака.
Я потрясла спящего куклуса за плечо. Тот, с завыванием, открыл глаза и сел.
- Господи, я три дня не спал… Что? — Он тупо уставился на меня.
- Сколько нас тут было?
- Я не знаю. — Он опять свернулся калачиком. — Пятеро, примерно… Уикс был. И Джордж Тайлер тоже. И Дерек Дюплесси. И девчонка с маленькими детьми ещё прийти должна была…
- Отправляемся через пять минут! — Донёсся голос Кайи. — Кто не успел — тот опоздал, пусть идёт пешком. Если мы тут задержимся, то по нам точно долбанут шрапнелью.
- Господи, как будто в двадцатом веке живём…
- Хочешь, чтоб вместо шрапнели по нам ударили белым фосфором или бомбами с отработанным ураном?
- Дома сидеть хочу, жрать конфеты и книжку читать.
Я осмотрелась вокруг. Между выстроенных стройными рядами телег, с кучами книг и бумаг, бегали куклусы. Кто-то был при полном параде, кто-то без колпака, кто-то был одет в обычную одежду, но снежно-белого цвета. Это было похоже на шевелящийся, кричащий и сквернословящий сугроб с тремя алыми пятнами — флагом КША, свёрнутым Великим Знаменем, и моей ветровкой, лежащей на краю телеги.
Чуть дальше было пустое пространство, а потом опять начинались стройные ряды телег и катавасия между ними. Только разница вся была в том, что дальше люди были нормально одеты, да изредка встречались чёрные. На одной из крайних телег я увидела Бьянку, с чемоданом и небольшой цветочной корзиной, а рядом с ней — Софи, держащую в руках бело-серого котёнка.
- Никуда я не поеду! — Донёсся с противоположного краю чей-то смутно знакомый голос. — Ни за что!
- А я сказал — поедешь!
- Минута! — Крикнули впереди.
В нашу телегу запрыгнули три клановца.
- Привет, Бейси. — Дерек сел рядом со мной и потряс спящего за плечо.
- Да что вам всем нужно, Господи Боже?! — Спящий даже не поднял головы.
- Сливовицу будешь?
- Таргет, ты издеваешься? — Тот, который спал, чуть приподнялся на локте. — Я засыпаю на ходу, без всякой сливовицы, а ты тут… Да иди ты сам знаешь куда, вместе со своей бутылкой! — Он махнул рукой и опять улёгся, пробормотав в адрес Дерека что-то нецензурное.
Двое впереди что-то бурно обсуждали на английском. Мимо нас проехали две всадницы с флагами в руках.
- Ай, подождите, подождите! — К нам запрыгнула девушка с рюкзаком за спиной и двумя маленькими девочками на руках.
- Всё, выдвигаемся.
Телеги двинулись. Разговоры постепенно стихли.
- Чувствую себя зефиркой, которую поджаривают над костром. — Сказал кто-то рядом. — Жара.
Тёмные грозовые тучи закрывали тусклое алое свечение на западе. Вокруг нас вились тучи мошек и комаров. Ни дуновения ветерка, ни пересвиста птичек. Вся земля молчала в ожидании грозы, и люди тоже замолчали, боясь нарушить тишину, от которой звенело в ушах. Я набросила на себя ветровку, надеясь хоть под ней спастись от мерзких кровососов.

Тишину нарушил залп вражеской артиллерии. Один из снарядов разорвался на обочине дороги. Все попрыгали под телеги, меня что-то ударило по голове, я зажмурилась, а когда открыла глаза — вокруг было темно. Рядом со мной сидел кто-то в белой одежде.
- Наконец очнулась. Ну-ка… — Он достал маленький фонарик, размером где-то с ручку, и посветил мне в глаза.
- Ай, больно ведь!
- Ничего, ничего… — Он убрал фонарик. — Всё в порядке. Просто тебя оглушило.
Я села, подождала, пока исчезнут зелёные круги в глазах.
- Никого не убило?
- Не… Так, по мелочи — у двоих сотрясения и одной девушке осколок в плечо попал, болезненно, но не опасно, можно сказать, очень глубокая царапина. — Незнакомец достал из кармана упаковку сигарет и зажигалку, закурил. — Удивительно просто, как никого не ухлопало.
Я осмотрелась вокруг. Тёмные стволы деревьев тянулись ввысь и исчезали в темноте ночи. Чуть поодаль горели костры, слышались голоса людей.
«Сон Васи. Во всех головах Васи, в 3D» — вспомнила я слова своего лучшего друга на эту тему и потёрла голову.
На темени была большая шишка. Какое, к психу, 3D, тут все 4, а то и 5.
- Чего ты тут — то сидишь? Пошли к людям. Там хоть светлее, почитать можно.
- Я в дозоре.
- А… Ну ладно. — Я пошла к кострам, надеясь отыскать тех, с кем я ехала или, хотя бы, своих знакомых.
- Василисса! — Окликнул меня кто-то. Я оглянулась, но не увидела никого. — Василисса, я здесь. — Словно из-под земли, передо мной вырос силуэт Бьянки, в чёрном плаще и коричневом школьном платье с белым манжетками. — Серьёзно, тебе не мешало бы проверить зрение. Ты что, потерялась? Что у тебя с головой?
- Да так, приложило немного… Где околпаченные-то?
- Вон там. — Она махнула рукой в сторону пары — тройки костров в стороне. — Пошли к нам. Том с собой гитару увёз, и сейчас собирался петь, но твоё появление его несколько отвлекло.
Мы подошли к одной из телег. На ней сидел Том, настраивающий гитару, рядом с ним, положив голову на чемодан и закутавшись в простыню, спала Софи.
- Привет. — Я села на край телеги. — А где остальные?
- Разошлись уже. Так, что я там петь собирался?
- Спой «Stairway to Heaven».
Том начал перебирать струны гитары.

There’s a lady who’s sure all that glitters is gold
And she’s buying a stairway to heaven.
When she gets there she knows, if the stores are all closed
with a word she can get what she came for.

Я села рядом со спящей Софи, откинула голову на чей-то чемодан и начала смотреть в небо, которое напоминало чёрный купол огромного здания, держащийся на тысячах тонких колонн. Налетел холодный ветер, донёс обрывок псалма «На реках Вавилонских», запах тушёнки, сонную польскую ругань. На несколько секунд из-за туч показалась луна, жёлтая, как глазной белок больного гепатитом, и тут же скрылась.

Больная желтухой луна, больные предрассудками и слепой ненавистью люди, больной людьми, несчастный мир.
Ветер подул с другой стороны и принёс мне матерный разговор между двумя женщинами, одна, из которых утопила в речке одолженный у другой кофейник. Мне стало ужасно тоскливо.

And it’s whispered that soon if we all call the tune
Then the piper will lead us to reason.
And a new day will dawn for those who stand long
And the forests will echo with laughter. — Бьянка и Том пели дуэтом, Софи прошептала что-то сквозь сон и повернулась на другой бок.

- Кхм… Товарищи, будьте тише. Дайте молодому поколению поспать. — Я скинула с себя ветровку и укрыла Софи.
- Да рядом с ней можно из пушек стрелять — она и не услышит. — Бьянка села ближе ко мне, Том продолжал петь. Вдруг Софи открыла глаза и испуганно огляделась вокруг.
- Что ты? — Бьянка посмотрела на неё. — Кошмары снятся?
- Где мама? — Софи села.
Бьянка тяжело вздохнула.
- Я тебе сто раз объясняла, мама и папа в Раю.
- Но она была здесь, я видела. — Софи смотрела на неё непонимающим взглядом. — Она сидела рядом со мной и подпевала тебе и Тому, а на плече у неё сидела синяя птичка с длинным хвостом…
Глаза Бьянки заблестели.
- Это… Это душа её приходила, навестить нас.
В моей голове начался какой-то хоровод мыслей. Сходство Бьянки и Хранительницы Сада, сон Софи… Моя подруга, многострадальная Бьянка Алима Сайнс, светлокожая мулатка с огромными глазами — дочь бессмертной? Ну нет, нет, это невозможно. Этого в принципе не может быть. Это противоречит нормальности. Это просто совпадения.
Я, в полной растерянности, взяла ветровку и полезла в карман, чтоб достать пару конфет и простимулировать мозговую деятельность. В висках ясно стучало: «Не-мо-жет-быть, не-мо-жет-быть».
Вместо любимых яблочных леденцов, я нащупала в кармане какой-то шершавый комок, который, к моему величайшему сожалению, не был похож даже на кучку фантиков. Пробурчав себе под нос: «Все карманы психнёй какой-то набиты», я вытащила его на свет Божий.
Бледно — голубой комок развернулся, и я увидела на своей ладони длинное, полинявшее, чуть поблёскивающее в сумраке, изломанное синее перо.
- Your stairway lies on the whispering wind.
Всё возможно. В мире снов всё возможно. У меня на руке лежит перо Синей птицы, оно пахнет пылью, сухой лавандой, молемором, фантиками от яблочных леденцов и сундуком, который стоит на даче. Рядом со мной сидит дочь бессмертной, моя подруга, она обнимает свою сестру, которая ей почти не сестра, и слушает, как её лучший друг поёт нашу любимую «Stairway to Heaven». Справа ссорятся евреи. Ещё дальше — поляки, сербы, и всякие прочие, все ссорятся. Слева, чуть в стороне — клановцы. Эти пьют, желая напиться до беспамятства, и забыть, кто они, что они, зачем они здесь собрались и зачем им колпаки на головах и ружья за плечами. Кличем местных куклусов должно быть не «Власть белым — аминь», а «Не трезветь — никогда». Ещё дальше влево — тёмный лес, и там едут Ада с сестрой, последние «чистые» хазарки. Ещё дальше — фронт… Как выглядит фронт? Вот здесь — наши, Слобо в шайкаче… С другой стороны — враги. Что там, черта проведена по земле? И с кем идёт война? Почему никто не может мне сказать, с кем идёт война? Ой, всё. Внезапное диалектическое фиаско.
А шум голосов становился всё громче и громче.
- And she’s buying a stairway to heaven… — Том положил гитару.
- Почему все так кричат? — Я вгляделась в сумрак. Силуэты людей метались от одного костра к другому, стоял невероятный гам. — Что случилось?
Бьянка и Том синхронно пожали плечами.
Вдруг откуда-то выпорхнула синяя птица с невероятно длинным хвостом. Гам перешёл в ор, все кинулись её ловить. В одной куче я видела и негров, и евреев, и поляков, и серые шайкачи сербских четников, и белые колпаки клановцев. Всё смешалось. Кайя страшно ругалась на польском. В стороне, отделённая от всего этого пылающим костром, стояла Силя, в синем платье в белый горошек, с букетом ромашек в одной руке и книгой — в другой.
«Символично» — подумала я. — «Что дальше? Райский сад? Очередной раз, когда я смогу управлять сном? Гигантское побоище? МБР? Воскресшие мертвецы? Очередная соплепускательная сцена? Всё разом?»
- Мы охотники за Удачей — птицей цвета ультрамарин! — Гаркнул Том.

Из ниоткуда возникли чёрные колпаки, кто-то закричал «Держите птицу, она нужна Великой Розе!».
Птица сделала пару плавных кругов над обезумевшей толпой, увернулась от куклуса, пытавшегося поймать её колпаком, и опустилась на плечо Бьянке.

Бьянка растерянно смотрела на птицу. Толпа, скрипя зубами, медленно приближалась, готовясь кинуться на неё, и разорвать в мелкие клочки. Я искала взглядом что-нибудь тяжёлое.
«Сейчас, по законам подобных историй, должен произойти какой-нибудь «неожиданный» поворот сюжета. Душещипательный, непременно душещипательный, слащавый и слёзовыдавительный» — эта мысль вихрем пронеслась в моей голове.
И словно в тихой воде увидела я этот поворот событий…