Blank and White (часть вторая)

Сигарета подошла к концу. Следующая разделила ее участь. Черт, а я ведь нервничаю. Может быть, я все-таки двинулся? Но нет — не успел я докурить, как мой новый знакомый вошел в комнату и уверенно двинулся к стулу. Не знаю, что меня дернуло затушить сигарету — уж не знакомый ли каждому страх перед преподавателем, заметившим тебя курящим на территории заведения? В тот момент так мне и показалось, и я уверенно кивнул своему наставнику, показывая, что готов внимать.

Если бы не отсутствие рта, учитель бы улыбнулся, но за неимением оного решил сообщить мне о своем одобрении, просто подмигнув. Яркие воспоминания нахлынули на меня — вот я, стоя перед всем классом, краснею от гордости и смущения, когда учительница русского и литературы нахваливает мое сочинение. Как там она сказала? Юное дарование, молодой Сэлинджер. Мне было лет двенадцать, и я понятия не имел, кто такой Сэлинджер, но слово внушало мне невероятную гордость.

Бр-р-р! Ментальный ледяной душ! Какой там Сэлинджер, хорошо еще, что подачки в переходах не прошу. Впрочем, какая разница? Кажется, мой учитель знал или догадывался, о чем я думаю. По крайней мере, в глаза, которые он изредка отрывал от блокнота с только что исписанным листком, проникла капля сочувствия. Одобрения, впрочем, там ощутимо поубавилось. Пара написанных поверх текста слов, и блокнот летит мне прямо в лицо, обжигая щеку похлеще любой пощечины.
«НЕЧЕГО ЖАЛЕТЬ СЕБЯ!», успеваю прочитать я на своем учебнике, падающем на колени. Точнее, на колено.

Подняв его, начинаю читать.

«Что полезного ты сделал за свою жизнь? Что сделаешь? Я заметил, что людям легче разделять вину с кем-то. Дели, дели свою вину — свою бесполезность, неспособность выполнять простейшие просьбы, бессмысленность существования. Я ведь, помнится, советовал тебе включить музыку, не так ли?»

И правда. Хотя, конечно, он писал, что «будет не против», но просьбы его, как я понял, равняются требованим. Включить, что ли? Поздно — гость и наставник сам, ничуть не стесняясь, залез в мой компьютер, и включил музыку «… never, never, never on your side… God was never on your side, never on your side» (… никогда, никогда, никогда не был на твоей стороне… Бог никогда не был на твоей стороне, не был на твоей стороне — «God Was Never on Your Side» группы «Motorhead»). Да уж, аутентично.

Продолжаю чтение: «Включу сам, и каждый раз буду включать ее сам. Это — очень важная часть процесса, эмоциональный мост, связывающий тебя с моими идеями. Продолжим. Дели свою вину, презренный! Отвечай за весь род людской! Что вы сделали полезного — не для себя, для мира — за всю историю вашего существования? Вся ваша жизнь — попытка спасти себя, согреть себя, насытить себя, удовлетворить себя. Вы живете ради себя, для того, что бы… Для того, что бы что? Умереть? Так зачем вы тянете? Зачем продолжаете сжигать кислород своими легкими, зачем дробите недра планеты, зачем окутываете ее дымом из труб ваших заводов и выхлопами ваших машин?!»

Каждое прочитанное слово отдавалось в моей голове болью, но я не мог оторваться. Помимо этого, я начал слышать голос — сначала тихо, едва различимо, но он становился все громче и громче, читая в такт со мной. Последнее слово — раздирающий мозг крик «ЗАЧЕЕЕЕЕМ?!!» оказался выше моих сил, я потерял сознание.

Очнулся я через 7 часов — часы показывали 11:00. Стоит ли говорить, что ночной гость исчез, и о нем напоминал лишь стул? Я понял, что помню все послание дословно, и сейчас, повторяя его про себя, понимаю, что там написанна какая-то околесица, на конкурсе ораторов мой наставник не вошел бы и в сотню лучших. Впрочем, видимо, сила его была не в этом. Несмотря на то, что разумом я понимал, что слова его неубедительны, душа моя горела согласием с ним. Горела в прямом смысле — каждая мысль, оспаривающая его текст, отдавалась во всем теле нестерпимой жаркой болью. К тому же, я начинал понимать, что больше не могу с ним не соглашаться. Несмотря на доводы разума, мой внутренний мир желал развалиться, исчезнуть. Вот он, значит, «эмоциональный мост», устанавливаемый, как ни странно, песней.

С каждой нашей встречей, всего их, кстати, было 12 — с каждым разом, кстати, песни менялась. Смотрю на стену, на которой ручкой записаны их названия (список песен будет приведен в конце, он важен) он растет, заглушая меня самого. Я все тише слышу СВОЙ внутренний голос, его перекрикивает ЧУЖОЙ — сухой, будто горячим песком посыпанный, растрескавшийся, срывающийся на высоких нотах — он уже не спорит с Его идеями.

Он обманул меня — подискутировать нам не удалось, все наше взаимодействие ограничивалось чтением его лекций, после, которых я неизменно оказывался на полу с дикой, разрывающей болью, рождавшейся в голове и перемещавшейся по всему телу, спасаемый лишь тем, что организм мой отступал, и позволял мне потерять сознание. Я ненавидел и любил, презирал и уважал своего учителя. Я боялся его лекций, но боялся и остаться без них. Каждый раз, когда я задерживаюсь, и прихожу позже него, мое тело начинает подрагивать от разрядов похожих на электрические, и я, пренебрегая техникой безопасности, скачу к нему на одной ноге.

Впрочем, хватит. Сегодня все закончится. Он обещал, что эта встреча будет последней. Я иду.

1) Motorhead — God Was Never on Your Side
2) Viva la Fete — Noir Desire
3) Dawid Bowie — Rock’n'Roll Suicide
4) Pink Floyd — Final Cut
5) Marilyn Manson — Nobodies
6) Alice Cooper — Desperado
7) Marilyh Manson — Tourniquet
8) Van der Graaf Generator — Nutter Allerr
9) Enter Shikari — Sorry, You’re not a Winner
10) Babe, I’m Gonna Leave You
11) Marilyn Manson — Mechanical Animals
12) Marilyn Manson — Blank and White
13) ?