Стереограммы

- Свадьбы точно не будет, — единственная мысль, пронзившая мозг, когда я увидела окровавленного Виталика с такими глазами и ранами, что сомнений в том, что мой жених серьёзно и полностью мёртв, не могло быть…
Несколько дней после похорон я лежала на диване с закрытыми глазами. Спать не хотелось. Есть не хотелось. Жить хотелось, но не так, как предстояло теперь.
А всё началось… Честно говоря, с чего всё началось, я не знаю, но с Виталиком у нас всё началось с музыки. Подружка предложила сходить в бар потусоваться и выпить бесплатно. Ага, знаем, бесплатная выпивка бывает в дуроловке. Но подруга сказала, что всё чётко: владелица бара предоставляет бесплатную выпивку всем девушкам в определённые дни. В те дни, когда живую музыку в баре выдаёт её сын. Мамочка очень небедна, а сын… странный у неё сын, но любимый и единственный, поэтому она финансирует все его завихренья. Раньше он увлекался то ли уфологией, то ли чёрной магией, то ли и тем и другим, а то и ещё чем-то третьим. Теперь он сочиняет песни. Играет ужасно, но мамочка купила бар и создаёт ему атмосферу, типа все девушки, пришедшие за-халявной выпивкой, на самом деле трепетные поклонницы музыканта.

Богатый сыночек был ни рыба, ни мясо: ни внешности, ни фигуры, ни слуха, ни голоса. Что не мешало девушкам, сидевшим поближе к сцене, бешено аплодировать и кричать «бис». Видимо, это были девушки, знавшие какими конкретно капиталами владела мать музыканта. Я не знала. Поэтому потягивала паршивенькие коктейли (знаю, знаю, на халяву и уксус сладкий, но мамочка явно экономила на раздаваемой выпивке по максимуму) с кислой физиономией, достаточно хорошо, надеюсь, подделанной под философско-задумчивую. В какой-то момент взгляд певца скользнул по мне и так и остался, на мне, до конца программы. После финального (и самого ужастного) завывания, девочки из первых рядов, повизгивая «Виталик», бросились за автографами. Быстренько почеркав, Виталик снисходительно отодвинул поклонниц и направился прямо ко мне.
- Как вам понравились мои песни?
И тут почему-то вместо дежурного «Очень», у меня вырвалось:
- Чего — то не хватает.
- Чего именно? — настороженно спросил Виталик.
«Смысла, рифмы, слуха, вкуса» — подумалось мне, а наружу вылезло:
- Я не могу сказать точно. Как будто вы ищете что-то, и оно близко, совсем чуть-чуть, но ещё не ухватили.
У певца посветлело лицо:
- Я знаю о чём вы говорите! Вы всё поняли.
Он обернулся вокруг:
- Здесь шумно. Вы не составите мне компанию за небольшим ужином? Мне нужен непредвзятый и искренний собеседник, как вы. Может быть, вы мне поможете найти, чего мне не хватает в звуке и слове.
Виталик был реально странным. Нет, мы все немного верим в потустороннее, в иное, во внеземные цивилизации на худой конец, но Виталик был на этом конкретно сдвинут. Он хотел связаться с «теми, кто существует неведомо для нас». Толку от его попыток не было никакого. Инопланетяне не отвечали, духи не вызывались. Эксперименты с музыкой для входа в состояние экстаза и подпитки энергией толпы для перехода в иное психическое состояние по методу шаманов продлились недолго (Виталик всё-таки догадался, что толпа поклонниц была липовой) и сменились другими завихрениями. Нет, конечно, съездить за компанию в Индию или Бразилию я не отказывалась, но тащиться с ним в какие-то нелепые удалённые деревушки, чтобы поговорить со столетним мудрецом (воняло от него так, как будто он жил и правда, сто лет, но при этом никогда не мылся) или посетить племя, которое, как Виталик прочитал, может связаться с духами (духи приходили по расписанию после потребления племенем галлюциногенного растения, одна радость, что ни наркотики, ни алкоголь Виталик не употреблял принципиально, вторая радость, что мама Виталика оплачивала ему самых лучших телохранителей), слушать дождь посреди ночи в парке, потому что Виталику пришло в голову научиться понимать язык природы — удовольствие весьма ниже среднего. Скучно с ним, конечно, не было, приятно тоже. В постели этот сумасброд был такой же ни рыба, ни мясо, как и его внешность. Мама Виталика была не в курсе, что сынок сболтнул мне со — владелицей какой компании является его родительница, но, естественно, выведала про меня всё, что было нужно. То есть ничего не смогла нарыть. Заканчиваю филологический, скромница, единственный роман на первом курсе, разбитое сердечко, открытое для чистой любви. Может, не мечта олигарха в качестве невестки, но дочки других олигархов Виталиком не очаровывались, а приводить в семью непонятно кого из простых… А со мной хотя бы всё понятно и прилично. Не будет же женатый декан нашего факультета распространяться, что я сначала была принята в его постель, а уже потом на бюджетное место филологического. И мой чётко заявивший, что не будет ради меня разводиться, папик не будет афишировать перед избирателями, что он может позволить снимать конспиративную квартиру и делать мне дорогие подарки, то есть давая мне наличку, чтобы я их себе купила сама, потому что он не хочет засветиться в элитных магазинах. И моя первая и небедная любовь сам не в курсе, что разбил мне сердце не его разрыв со мной, а то, что мне не удалось от любимого забеременеть, чтобы никуда он не делся. Так что Виталикова мама меня если и не одобряла, то хотя бы не неодобряла. По душам мы с ней на эти темы не разговаривали, но по некоторым намёкам поняли друг друга. Ей до зарезу нужны были внуки, при всей слепой любви к сыну иллюзий о его предпринимательских качествах она не питала, у меня приближался выпускной — иллюзий о своей востребованности на рынке труда у меня не было.
А у Виталика начался очередной бзик — стереограммы, картинки, на которых сначала кажется нарисована какая-то ерунда — точки, линии, обрывки изображений, но если смотреть некоторое время сквозь них, то зрение расфокусируется, и картинка станет трёхмерной со скрытым сообщением или силуэтом в ней: животным, бабочкой, бывает и черепом с костями. Виталик мог часами рыться в интернете, выискивая стереограммы. У него появилась версия, что иной мир может стать видимым, если на него правильно смотреть и усиленно тренировался. У меня плохо получалось, да и почему-то начинала болеть голова. К счастью, Виталику не требовалось моё полное вовлечение в его занятия, достаточно было ласково и терпеливо гладить его по голове и говорить: «Всё получится».
Как-то вечером Виталик положил мне, мирно смотревшей телевизор, на колени свой айпад с очередным перемешением линий и цветочков, и попросил:
- Посмотри на эту стереограмму, я надеюсь тебе понравится.
Я послушно уставилась сквозь картинку. Виталик щёлкнул пультом и переключил телевизор на пустой канал со «снегом», чтобы я не отвлекалась.
И вот тот момент, когда хаос принимает форму… Из беспорядочных линий складываются слова… «Выходи за меня».
Я подняла изумлённые расфокусированные глаза и сфокусировала их на Виталике.
- Ну, как?
- Я… Прочла…
- Ты согласна?
- Да… — я, конечно, привыкла к тому, что он странный, но предложение брака хотелось бы получить в нормальной форме…
Зато колечко компенсировало за всё. Наверняка мама выбрала.
Виталик прыгал вокруг меня, ошеломлённой, и щёлкал айпадом снимки на память.
- Пошлю маме, вот она обрадуется!
Я любовалась колечком, пока Виталик просматривал фотки, и не обратила особого внимания на его смешок и заявление:
- Надо же, так насмотрелся на стереограммы, что мне в помехах в телеке на фотке фигня мерещится…
С утра я убежала по делам. Сообщила подругам и знакомым. Прошлась по магазинам свадебных платьев. Решила, что покупать платье на свою свадьбу буду только в Нью-Йорке. Хватит с меня глухих деревень в развивающихся странах.
Виталик стоял возле дома, несколько не такой как всегда. Нервный какой-то. Руки, обнявшие меня, подрагивали.
- Что такое, милый?
- Да переработал, видимо, — работой Виталик называл свои поиски иного разума, — после этих стереограмм у меня в глазах рябит.
Ещё бы не рябило.
- А ты посмотри на меня, любимый, пусть глазки порадуются.
Виталик улыбнулся, отступил на шаг и оглядел меня всю. И резко взбледнул.
- Что такое, солнышко?
- Твой плащ…
Плащ у меня был фирмовый с абстрактным узором из линий.
- Да, радость моя, красивый плащик?
- Мне показалось, что линии как в стереограмме складываются в трёхмерную руку у тебя на груди…
- Просто у тебя глазки устали, — я состроила призывающую улыбку, — пойдём домой, в постельке займёмся… знаешь чем, убедишься, что на моей груди не может быть ничьих рук, кроме твоих.
Мы пошли к роскошному дому, который очень скоро я буду называть своим…
Виталик приподнял ногу, чтобы подняться на ступеньку, и вдруг схватил меня за руку, очень больно сжав.
- Посмотри, — указал он мне на ступеньки, обычные, каменные, с вкраплениями белого, чёрного и серого, — посмотри как в стереограмму.
Делать мне больше нечего…
- Смотрю, дорогой, просто крапинки на камне.
- А я вижу ухо…
- Расслабь глазки, счастьеце моё. Всё замечательно. Всё будет очень хорошо…
В постельку у нас не получилось… Виталик увидел в узоре покрывала на кровати лысую голову. После этого с причитаниями «Я их везде вижу, глаз в телевизоре, глаз на обоях айфона, рука на тебе» забился в угол комнаты и сидел там с закрытыми глазами. До прихода мамы по моему звонку.
- Пил? — одними губами спросила меня бизнесменша.
Я помотала головой.
- Сыночка, ты устал, бедненький, и перевозбудился. Не каждый же день делаешь предложение любимой девушке… Открой глазки, это твоя мамочка, бояться нечего.
Виталик расслабился и открыл глазки. И заорал. Обхватил голову руками и начал ритмично покачиваться, подвывая. На его нехудощавой матери была свободная блузка с узором из точек и крючочков, прямо как на стереограммах в интернете…
Психиатр выслушал наши ответы об увлечениях и привычках Виталика. Погрыз ручку. Поднял на нас глаза от бумажек и бесцеремонно спросил:
- Вы, две образованные женщины, не догадались, что это — классическая шизофрения? Мамочка, вашего сына надо было показать нам много лет назад.
- Какой прогноз, доктор?
Из соседней комнатушки, где Виталиком пока занимались две медсестры раздался вопль:
- Пасть! Я вижу её на стене! зубы, зубищи, клычищи… Восклицания медсёстр, вмешавшийся бас, видимо, санитара-качка и снова поскуливания Виталика…
Психиатр вздохнул:
- Пока он останется у нас. Будем наблюдать…
«Свадьба откладывается», — подумала я.
Зайти к Виталику нам всё-таки позволили. Он лежал в смирительной рубашке, зажмурив глаза.
Мать пошептала, видимо что-то успокаивающе сыну на ухо и тактично вышла, чтобы мы с ним могли поговорить.
- Миленький, миленький, ты мне очень-очень нужен, что я буду делать без тебя? — совершенно искренне причитала я — с папиком мне, естественно, пришлось прекратить отношения, на свои деловые контакты будущая свекровь меня, разумеется, не выводила, перспективного кандидата найти будет, ой, как непросто…
Совершенно спокойным голосом Виталик ответил мне:
- Я всю жизнь мечтал найти иной разум. Я всегда верил, что помимо нас существует ещё кто-то. Я их нашёл. Просто смотришь сквозь реальность и видишь. Только по-моему, им это не понравилось…
Я погладила его по лицу…
- Ты знаешь, мне многие девушки вешались на шею, чтобы подобраться к маминым деньгам. Говорили, что верят, видят, чувствуют… Врали, конечно, втирались в доверие. А ты всегда была со мной честна. Относилась к этому как к моей причуде, но поддерживала и не пыталась использовать меня. Потому-то я в тебя влюбился. Ты — чистая, может, поэтому я, наконец-то, нашёл, что так долго искал…
И продолжил:
- Что на тебе надето?
- Белый халат.
- Стены какие? Белые, без узоров?
- Абсолютно.
- Я хочу взглянуть на тебя, но мне страшно.
Я взяла его за руку:
- Всё будет хорошо…
- Ты всегда мне так говорила. И это всегда сбывалось.
Виталик осторожно открыл глаза, глянул мне в лицо, но тут же ставшим уже привычным взглядом уставился куда-то сквозь потолок. Застонал тихонько и снова зажмурил глаза.
- С потолка. Опять глаз. Жуткий, нечеловеческий. Будь осторожна, мне кажется, он смотрел не на меня, а на тебя. Я люблю тебя, я боюсь за тебя.
Заботливый. Искренний. Доверчивый. Может, кто-то в него мог бы на самом деле влюбиться. Но не я. Для меня он был ни рыба, ни мясо, да ещё и со сдвигом. Поэтому я смотрела на него, не скрывая отвращения, благо мы были одни, и глаза Виталик крепко зажмурил. Мне нужен брак с ним, любовь свою пусть засунет… хоть в долбанные стереограммы… Я посмотрела на потолок. Хоть психиатрическая больница была дорогой и элитной, потолки были покрашены халтурно — неровно, с разводами и бугорками.
А на другой день я пришла навестить Виталика, и когда доктор открыл дверь к нему в палату, мы обнаружили труп. Кровопотеря от множественных рваных ран, словно его акула обкусывала.
Полиция занималась расследованием, хотя было и так ясно, что это дело рук одного из психов. Элитная больница, но психи из обеспеченных семей вряд ли чем-то отличаются от непрвелигированных психов. Кто именно, как персонал просмотрел, для меня уже не имело никакого значения. Женой я не стала, несостоявшаяся свекровь слегка двинулась с горя, ей было не до меня, рассчитывать мне было больше не на что. Стереограммы… Дебильные картинки, лишившие меня всех надежд.
- Доча, покушай, — сказала мне мама, — уморишь себя голодом. Кашки лёгонькой сделала, чтобы желудочку было попроще.
Судя по звуку, она поставила тарелку на тумбочку рядом с моей кроватью, и вышла.
Я с трудом приподнялась, поставила себе на колени тарелку и заторможенно уставилась сквозь неё, погружённая в свои безысходные мысли. Поверхность вязкой манной каши, крупинками, неровная, с вкраплениями белых молочных штрихов двоилась у меня в глазах. И вдруг — привычный момент превращения хаоса в трёхмерный предмет… Этого не может быть, потому что этого не может быть. Стереограммы создаются по особым принципам, это не случайный набор линий, а специальным образом составленные вместе нарезки видов спрятанного объекта с разных ракурсов. Если смотреть на это особым образом, то получается обман зрения — скрытый обьект кажется трёхмерным. Случайный набор каких-либо образов и линий не может создать аналогичного эффекта.
Почему тогда в поверхности каши, как в стереограмме, я чётко вижу смотрящий на меня полный нечеловеческой злобы глаз?