Особенное Рождество

Мой девятилетний брат сидит на самом краешке дивана и, постукивая носком по полу, часто переводит взгляд с одной точки на другую. Я сразу понимаю, что он нервничает. И я тоже нервничаю. Ведь мы всей семьей ждем прихода Санты, который, по традиции, должен будет послушать наши заученные стихотворения, поглядеть, какие мы нарядные и дать подарок. Самый волнующий момент Рождества! И пусть это происходит уже двенадцать лет подряд, каждый год, с того дня, как я родилась, все равно мурашки табуном бегают по рукам, плечам, ногам, спине.

У нас необычная семья. В том плане, что мы занимаемся немного не теми вещами, чем занимаются обычные американские. На наших стенах висит богатый арсенал оружия. Но не такого, каким обычно увлекаются среднестатистические охотники. У нас много дубинок, колотушек, топоров. В нашем доме никогда не водятся пистолеты, тактические ножи, кастеты. Я выучила эти слова. Еду папа не покупает в магазине, как все, а приносит с прогулки, обычно кричащую и брыкающуюся до бешенства. Никогда не приносит уже готовую, всегда приходится все делать нам с мамой. Каждый день у нас к столу новая пухленькая тушка. Пробуя нашу стряпню, папа часто обнимает маму, меня и брата и говорит о том, как ему повезло. А на Рождество такие слова особенно приятны. Мы любим нашего папу.

Нам многие ровесники говорят, что мы психи, злые, и называют нас чудовищами. Но даже такие, как мы, с благоговейным трепетом ждут прихода Санты каждый год. Этим мы похожи на «нормальных», как эти нехорошие дети сами себя называют. Мама говорит, что и мы заслуживаем праздника, а папа ее поддерживает. Они очень плохо отзываются о «нормальных».

Мы готовимся долго, не пропускаем ни одной важной детали. У нас в доме всегда на Рождество очень красиво. В середине маминой и папиной комнаты стоит высокое черное дерево. На его ветках висят сморщенные, сухие шарики. Под потолком раскачиваются дырявые носки. Мама говорит, что наш, особенный Санта видит, что это знак того, что здесь живут хорошие дети.

В двенадцать часов что-то шуршит в печной трубе. Мы замираем. Камин затухает, и скоро появляется высокий, тонкий старик в темно-зеленом, грязном костюме и с серой, длинной бородой. За спиной у него большой топор. Намного больше любого папиного. Это для того, чтобы наказывать плохих детей. Волнение становится с каждой секундой все сильнее. Дедушка слушает наши стихи и одобрительно кивает, шарясь в своем большом мешке. На его лице играет улыбка. Санта говорит, что мы были очень послушными детьми и ласково треплет наши с братом макушки. В его необъятном мешке гремят игрушки что-то металлическое что-то деревянное. Мы знаем, что мы не единственные такие люди, и что у Санты еще полным-полно работы сегодня.

Всю оставшуюся ночь мы не спим. Празднуем, уплетаем за дружным семейным столом жирную девочку или мальчика, что папа принес накануне. Костей немного, это всегда радует. «Нормальные» едят рыбу и давятся тонкими игловидными хрящиками, что застревают в горле. Мы со смехом обсуждаем наше прошедшее волнение, хвастаемся подарками. У кого что. Наша красивая мама любуется серебряной брошью или кольцом. Папа вращает в пальцах железный шест о двух концах. Это самый запоминающийся подарок из всех. У брата сушеная головка когда маленькой девочки с заплетенными на ней косичками, когда мальчика-подростка. Санта знает, что он собирает коллекцию, и идет ему навстречу. А я люблю, когда семья вместе. Мне ничего не надо больше. Но добрый Санта никогда не оставляет меня без сладких конфет.

Это не тот Санта, к которому привыкли «нормальные». Это не тот Санта, который дарит подарки только детям. Это не тот Санта, которого не могут видеть ни дети, ни взрослые. Это наш Санта. Лучший на свете.

А это наше, особенное Рождество. И каждый год мы ждем его так же сильно, как ждете свое вы — «нормальные».